Право на защиту
Шрифт:
— А может, птичьего гриппа? — насторожилась третья.
— Или коровьего бешенства? — предположила первая.
Собачонки дружно затявкали. Женщины развернулись и быстро пошли к выходу.
В это время Рогову улыбнулась удача. Разгребая гравий под самой скамейкой, он болезненно воскликнул:
— Ай, бляха!
Из небольшой ранки на пальце торчал стеклянный осколок.
— Замри, Вася! Терпи! — Любимов схватил коллегу за руки и повернулся к понятым.— Товарищи, зафиксируйте стеклышко, пока вся кровь
Семен достал прозрачный пакетик и пинцет:
— Вась, давай упакую...
В туалет Брилева проводили с охранником. Над умывальником висело грязное и потрескавшееся зеркало, в котором отражалось опухшее неуверенное лицо студента с потухшим, жалобным взглядом. Если и вспоминать Достоевского, то — «Униженных и оскорбленных».
«Ничего,— подбодрил себя Брилев,— мы еще повоюем... За папашкины деньги всю ментовку эту поганую может купить под складские помещения. Да и не доказано еще ничего...»
Мыло выскользнуло у него из дрожащих рук. Рогов и Любимов ждали студента в кабинете.
— Вы что, думаете, это я Кощея убил? — Брилев попытался взять надменный тон, но голос вдруг стал каким-то писклявым.
— Уже не думаем, а уверены,— почти радостно сообщил Любимов. Не всякое убийство раскрывается за один рабочий день.
— Тогда отцу моему позвоните и адвоката вызовите! — вскинулся Брилев.
— Не переживай, студент, не обидим,— улыбнулся Любимов.
— Сначала сюда взгляни,— предложил Рогов, доставая из ящика стола прозрачный пакет, опечатанный лентой с подписями понятых. В пакете лежали знакомые часы. Не просто швейцарские, но из самой Швейцарии и привезенные. Без камешков и золота, всех этих ненужных понтов, зато с титановым механизмом. Практически вечным и бесконечно точным. Точнее Спасской башни. Стильные были «клоки», чего уж там...
— Это твои часы,— сказал Рогов.
— Дальше что? — огрызнулся Брилев.
— Не груби, дурачок,— Любимов пока еще сохранял благодушие.
— Дальше... Что же у нас дальше...
Рогов не торопясь достал из ящика второй прозрачный пакет, опечатанный лентой с подписями понятых. Там едва виднелись два небольших стеклышка.
— А это осколки от разбитого стекла... тех же самых часов,— сообщил Рогов.— Знаешь, где мы их нашли? Возле скамейки, где убили Кощеева. Видно, он тебе по руке палкой въехал.
— Больно въехал?..— участливо спросил Любимов.
— Вы их сами подбросили,— мрачно заявил Брилев.
— Нет, здесь все в ажуре, с понятыми искали,— зевнул Любимов. Скучный студент. И дело ясное.
— У меня алиби,— уже менее решительно пробормотал Брилев.
— Плакало, Вадик, твое алиби,— развел руками Любимов.— Приятель твой сразу все понял. Дать почитать показания?.. Ему-то зачем в Сибирь? Он не жена декабриста. Он домой хочет. В Бобруйск. Ты в Бобруйске был, Вадик?
Брилев
— Я не хотел убивать. Только попугать хотел. У меня же и оружия никакого...
— Уже лучше,— поощрил Рогов.— Давай, рассказывай.
Ирина и Юля Виригины сидели перед телевизором, пили чай со смородиновым вареньем и обсуждали Юлино будущее.
— В официантки я больше не пойду,— заявила Юля.
— Нет, конечно! Я тебя сразу отговаривала! Ты же не послушалась...
— Один раз надо было попробовать.
— Ну вот и хватит. Ты отцу-то не говорила, что хозяин к тебе приставал?
— Ты что, ма! — замахала руками Юля.— Нет, конечно...
— И не говори! Не хватало нам еще одного убийства...
— Ну,— хихикнула Юля,— у него теперь и пистолета-то нет...
В комнату заглянул Максим. В халате, с мокрой головой. Только что из душа.
— Что вы тут говорили про пистолет?
Ирина смутилась.
— Да не про пистолет! А про автоматы,— нашлась Юля.
— Какие еще автоматы? — удивился глава семейства.
— Игровые... Я туда заходила про работу узнать. А салон называется «Игровые пистолеты». В шутку, типа.
— Юля! — в ужасе воскликнула Ирина.
— Слушай, не надо,— нахмурился Виригин,— сомнительное место...
— Да мне и не понравилось,— утешила Юля родителей.— И условия, и вообще... Там скандал как раз был...
— Кто скандалил?
— Да мужичок один... пьяный. Он жетоны хотел купить, а на него кассирша кричит: «Не продам! Я тебя знаю, ты у нас жетоны берешь, а играть идешь в «Чебуречку»!» А он ей: «Я в этом доме родился!» И обзывает еще... на букву «б»...
— Прямо на букву «б»! — ахнула Ирина.
— Его-то логику можно понять,— заметил Виригин.— Местный — будто бы больше прав у него. А ее логику — не очень. Он же деньги платит за жетоны — какая ей разница, куда он их денет...
— Жетоны пропадут,— предположила Ирина.
— Они же не стоят ничего. По три копейки...
— Вот и я не поняла,— сказала Юля.
— А я забыл совсем... — хлопнул себя по лбу Максим.
Вышел из комнаты, вернулся с деньгами. Он и впрямь забыл об этой тысяче. О нормально заработанных деньгах никогда не забывал, а тут...
— Держи,— протянул Ирине.— Здесь тысяча долларов.
— Откуда столько? — удивилась Ирина.
— Гонорар получил.
— За две недели?
— Клиент богатый попался.
Про себя он горько усмехнулся. Богатый клиент... Горемычкина, поди, последнее продала... С другой стороны, не выбрасывать же теперь деньги. И вообще — назвался груздем...
— Надо твоему Мыльникову за здоровье свечку поставить,— обрадовалась жена.— Если бы он не уговорил...
— Ма, у меня сапоги еле живые,— напомнила Юля.— Ходить не в чем.