Право на защиту
Шрифт:
— В ремонт сдай,— ответила Ирина.— А пока полдолга отдам. Дышать легче станет.
Виригин махнул рукой:
— Делайте что хотите...
— Кофе? — спросил Мыльников. Посетитель холодно улыбнулся.
— Я ненадолго.
На столе тикали шахматные часы. На сообщение о ста долларах в час посетитель отреагировал иронически: «Без учета НДС?»
«Брилев Юрий Семенович» — тиснение на плотной, с шершавой поверхностью визитке. Перед адвокатом Мыльниковым сидел генеральный директор корпорации «Империон» (названьице...
— Мне вас Чистяков порекомендовал,— сообщил Брилев,— Геннадий Андреевич. Помните такого?
— Еще бы,— с достоинством ответил Борис Авдеевич.
— Сказал, если не вы, то никто не поможет,— продолжил Брилев.— Это так?..
Вопрос он задал не формально, а по существу, окинув адвоката стальным взглядом.
— Ну, это он перегнул,— заскромничал Мыльников.— В городе много специалистов. Но я — чем могу...
Приплыла вкусная рыба. Важно не спугнуть. Но нельзя обещать ничего лишнего. Серьезный человек, сразу видно. Если что — спросит по полной.
— Вчера арестовали моего сына. За убийство,— деловито сообщил Брилев.
— Арестовали или задержали?..
— Да какая разница! — ответил посетитель таким тоном, что Мыльникову стало стыдно за детские игры с юридической терминологией.— Главное — он за решеткой.
— В «Крестах»?
— Пока в Центральном районе. Часы тикали.
— Значит, обвинение еще не предъявлено... Вы со следователем говорили?
Гость поморщился:
— Щелкопер. Павлин прокурорский. Молодой, но с таким гонором. Я к нему всех своих юристов из фирмы привез. А он: «Тайна следствия». Придушил бы...
— Но хоть фабулу-то узнали? — осторожно спросил Мыльников.
— Гнилая фабула,— отрезал Юрий Семенович.— Будто бы Вадик два дня назад своего институтского преподавателя убил. Тростью в висок. В Летнем саду. За то, что тот его на экзамене завалил.
— Сильно! — удивился Мыльников.— За экзамен? Ну, а вы что думаете?..
— Этот сукин сын мог,— резко ответил Брилев.— Но он у меня единственный, и этим все сказано.
— Понятно,— Мыльников наклонился ближе к посетителю. Мордоворот в дверях его немного смущал.— Так что, Вадим... признался?
— Похоже на то.— Гость оставался спокоен.— «С доказухой железно, поэтому сидеть ему долго». Это слова следователя. Цитата точная.
— Если «железно»,— сказал Мыльников,— то можно попытаться на другую статью перейти. Более мягкую. Непредумышленное. Или вообще самооборона...
— Трупу семьдесят пять было, еле ползал, какая самооборона,— Юрий Семенович повысил голос— Нет. Только полная невиновность и освобождение. А уж с Вадиком я сам разберусь.
— Но если есть доказательства... — растерялся Мыльников.
Если такие дела и прекращаются, то за очень большие деньги. Не бомжа убили, а все же преподавателя. Профессор, наверное.
— Ста тысяч долларов хватит?..— будто прочел его мысли Брилев.— Или мало?..
Мыльников едва не поперхнулся.
— Трудно сказать... то есть деньги большие, должно хватить, если люди в принципе согласятся сотрудничать. Многие сейчас боятся. Сами знаете, «оборотни в погонах», и все такое... Надо сначала все уточнить, поговорить со всеми. С «убойщиками», в прокуратуре, с Вадимом...
Адвокат отключил шахматные часы.
— Беретесь, значит? — уточнил Юрий Семенович. Мыльников выдержал паузу. Для солидности.
— Берусь выяснить, возможно ли это... И что вообще возможно.
— Вперед! — Брилев, вставая, бросил на стол пачку купюр.— Пятерка на выяснение. Первого звонка жду завтра.
— Здорово, отец! Экзамен в третьем кабинете!
— Какой экзамен? — Федор Ильич не сразу узнал того рабочего, что прикручивал в парадном табличку с правилами пользования лифтом. Потому, может быть, не сразу узнал, что если при первой встрече рабочий был пьян, то сегодня — безобразно пьян. Отцепившись от двери жилконторы, он в ту же минуту схватился за стоящее рядом дерево.
— Шутка! — расхохотался рабочий.— Не будет никакого экзамена... Пользуйтесь на здоровье... своими лифтами...
И, напевая «На речке, на речке, на том бережочке», рабочий двинулся в проходной двор.
Виригин обалдело покачал головой. Такими пьянчужками тружеников сферы жилкомхоза выводили карикатуристы журнала «Крокодил» в незапамятные времена. Неужели ничего не изменилось?..
Оказалось, что изменилось. В жилконторе было довольно чисто, остальные сотрудники абсолютно трезвые и относительно вежливые. Возможно, пьянчужку с шутками про лифт держали для стиля.
У входа в кабинет начальника Федор Ильич занервничал.
— Слушай, Максим, может, бросить все?
— Вот тебе раз! Почему? Столько сил уже потратили... — удивился Виригин.
— Да я ж был тут! Они и слушать ничего не хотят!
— Ну вот сейчас вы и спросите подробнее, почему..
— Да все мозги уже запутали! Говорю, напишите бумагу, что платить отказываетесь, а они ни в какую! Мы таких бумаг не даем, и точка! Бросим давай... — расклеился пенсионер.
— Нет уж, Федор Ильич! Раз уж начали, давайте доведем до конца. Вы идите, требуйте, а я позже зайду..
Федор Ильич вздохнул и толкнул дверь. Начальница, дородная женщина с массой дешевых ювелирных украшений, не ожидала увидеть его второй раз. И рассердилась, узнав, что он заявился с тем же самым вопросом.
— Я же уже сказала вам, мы таких бумаг не выдаем! Вы что, забыли?
— Нет, не забыл. У меня все в порядке с памятью,— приосанился Федор Ильич.— А вы вот объясните, почему не выдаете?
— По инструкции! — раздраженно сказала начальница.
— У меня заявление. Официальное!