Право помнить
Шрифт:
Она должна была уткнуться в тупик быстрее, чем мне удалось бы кузнечиком проскакать под волной, поэтому пришлось несколько раз нырять через стены в соседние коридоры и возвращаться обратно. От такой чехарды путаются мысли, сознание превращается в кипу страниц, вырванных из книги и пущенных по ветру, но хуже всего, что тело начинает дрожать. Пока дрожь буянит где-то глубоко внутри, есть шанс все исправить. А когда доползет до кончиков пальцев...
– Успел!
Я поймал Анеке в нескольких шагах от тупика, дернул, увлекая за собой сквозь волну, и в следующее мгновение мы приземлились как раз в том месте, откуда все началось. Ноги меня уже
***
Ломота в теле, тупая тяжесть в голове и ладонь брата, лежащая поверх моей - все это было привычным. Однако вид, открывшийся взгляду, слегка обескураживал. Обычно я просыпался после незапланированных приключений в уютной постели под первыми лучами солнца, но здесь отсутствовало и первое, и второе.
Ребра грубо сколоченного топчана впивались в спину. Тонкая подстилка не пыталась от них защитить, а наоборот, свалявшимися комьями только добавляла неудобств. Холстину, которой меня накрыли, похоже, ткали из опилок и стружек: колола нещадно, даже сквозь одежду. Света из маленького окна под потолком было явно недостаточно для полуподвальной комнаты. Правда, выражение лица Сорена я мог бы предсказать не то, что в потемках, а и вообще не открывая глаз.
– Как твоя голова?
Любимый вопрос. С него брат начинает каждую нашу беседу после работы. Ну или после любых непредвиденных событий. Чем ему далась моя голова, не знаю, а объяснять он не захотел. И это немного удивляло, потому что куда как чаще Сорен либо находил невинные отговорки, либо прямо запрещал спрашивать. А тут ни да, ни нет, одно молчание. Впрочем, слишком многозначительное, чтобы понимать: вопрос серьезный.
– Пока на плечах.
– Неужели? А вот я на твоем месте не был бы так в этом уверен.
– Откуда я знал, что та умалишенная за нами потащится? Мне за ней следить не поручали.
– Разумеется. Но необходимость следить за собой никто не отменял.
– Я не успевал.
– Охотно верю. И это хорошее оправдание, которое можно подтвердить. Но скажи, пожалуйста, какого рожна ты, дав почить одной девице, кинулся спасать другую?
– Хочешь сказать...
Сорен устало откинулся на спинку скрипучего стула.
– Ты же прекрасно знаешь, что волны слизывают все, до чего дотянутся. И не было никакой разницы между этими двумя де... Или все-таки была?
Он вдруг резко наклонился ко мне, буравя мое лицо испытующим взглядом.
– Так была или нет?
– Ну, я... Да конечно, нет! Просто...
– Решил размяться по случаю?
– Не. В гробу я видел такие разминки.
– И зачем же ты рисковал жизнью, спасая опасного свидетеля?
Ох, вот в чем дело. Девица очухалась и пошла молоть языком. Во всех возможных красках.
– Нужно было дать ей погибнуть?
Брат промолчал, но ответа и не требовалось.
Работа лоцмана - не самое приятное зрелище, особенно для нежных барышень. И почти каждый второй заказ так или иначе окрашивается кровью. Или случайных жертв, или намеренных. Очень трудно уцелеть самому и уберечь от гибели того, кто по незнанию либо нарочно оказался рядом. Как повезет. Мне вчера, можно считать, повезло. Или все-таки
– Мне пора начинать беспокоиться?
Сорен насмешливо обвел взглядом окружающую нас обстановку:
– Не стоит. То, что должно было случиться, уже случилось.
Ну да, конечно. Больше всего эта комната похожа на камеру. В смысле, место заключения. Наверное, раньше, в господских владениях, имелась и вполне настоящая тюрьма, но благополучно сгинула, и теперь для устрашения и наказания использовалась чья-то кладовая. Хотя, выбраться из нее вряд ли намного проще, чем из крепости, если причина, по которой мы здесь оказались - решение кого-то, облеченного властью. Пусть и всего над парой сотен голов.
– Староста?
– Он самый. Не поверишь, аж пританцовывал от радости.
Это уж точно. Нашелся повод вновь выставить прежние требования, но с куда большей вероятностью успеха - как тут не радоваться?
Правда, все равно не факт, что Сорен их выполнит. Торги будут, без сомнения. А вот чем они закончатся, никто не знает. Ясно только одно: я виноват по уши.
– Извини.
– И не подумаю. Сам-то себя сможешь простить?
– Э...
Не надо было вообще заводиться. Что меня дернуло? Наверное, слишком много работал, вот и перестал чувствовать подводные камни, даже те, на которые наткнулся. Так часто бывает в нашем деле: когда окунаешься с головой, рискуешь утонуть. Нет, вовсе не в волнах, хотя с ними нужно всегда оставаться настороже. Обыденная жизнь оказывается гораздо опаснее.
Обычно Сорен меня вовремя одергивал. Почему на этот раз упустил момент, трудно сказать. Может, и сам заигрался. И на старуху бывает проруха, как говорится. Но время вспять не повернешь, значит, придется выкарабкиваться из ямы, которую мы вдвоем выкопали.
– Я буду помнить.
– Хорошо. Есть такое слово - дисциплина. Очень полезное.
– Я буду стараться, обещаю.
– А куда ж ты денешься?
– вздохнул брат.
– Все плохо?
– Скоро узнаем.
И правда, долго ждать не пришлось: лязгнул засов, и на пороге воздвиглась фигура, закрывшая собой весь дверной проем. Не то чтобы тот был совсем уж узким и низким, но человек, вошедший в кладовую, в сумерках казался настоящим великаном.
– Его сиятельство требует вас к себе.
Знакомый голос. Да и объемы тоже. Видел я несколько раз этого верзилу подле старосты. Охранник или кто-то вроде. На полголовы выше самых длинных деревенских жителей и примерно на голову выше меня. И шире, конечно.
– Вместе.
– Моему брату лучше было бы какое-то время не покидать постель.
– Велено привести обоих.
Сорен недовольно качнул головой, но поднялся со стула. Я сел, стараясь делать это как можно медленнее, и спустил ноги на пол.
– Сможешь?
Слабости не было, а вот дрожь оставалась. Правда, теперь она разгоняла кровь по телу, а значит, делала полезное дело, и с ней стоило поскорее примириться.
– Ага.
Что ж, пол вполне себе твердый, из-под ног убежать не пытается - уже хорошо. Голова немного кружится, но это пройдет. Пустяки.
– Повернись и заведи руки за спину.
– Это обязательно?
– сморщился Сорен.
– Так велено.
И ведь возразить нечего. Сам допрыгался. Да и чуть больше свободы, чуть меньше - сейчас без разницы. Не прорываться же с боем через эти редкие ряды? Хотя, с великаном пришлось бы повозиться, спору нет. Только он этого не заслужил, а староста из-за чужих спин не выйдет.