Правосудие Бешеного
Шрифт:
— Ну-ну. Давай действуй-злодействуй!
Богомолов отключился. Савелий недоуменно посмотрел на Христо: откуда генерал знал, что он именно сегодня позвонит ему? И что за «просьбочка» ему заготовлена?
— Извини, Христо, водку мы потом как-нибудь допьем, ладно? — Савелий встал и направился к сумке с вещами. — А сейчас мне надо срочно в наше консульство. Довезешь?
— Конечно, довезу.
Больше ни о чем не говоря, они сели в машину Гранича и вскоре уже прощались перед входом в консульство России в Сербии.
— Вполне возможно, что сейчас тебе предстоит выполнить нечто такое, что поможет
— Ты — во мне… — тихо проговорил Бешеный, выставив вперед правую ладонь.
— …я — в тебе! — поставив свою ладонь напротив ладони Савелия, торжественным голосом закончил Христо несущую вечный, ясный, но одновременно и таинственный смысл фразу их общего Учителя.
Между их ладонями проскочила сильная искра, потом ладонь каждого засветилась и из них друг другу навстречу устремились яркие, мощные потоки света. Так продолжалось несколько мгновений, пока потоки встретились, смешались, яркость усилилась многократно, лица Савелия и Христо осветились каким-то благословенным светом, тела их вздрогнули, ровно посредине свет разомкнулся, и энергетические потоки вернулись в их тела…
В секретариате консульства Савелий читал записку Богомолова. Ее содержание, похоже, соответствовало тому, что напророчил Бешеному его энергетический брат Христо.
Говорков вышел на улицу, поймал такси и попросил отвезти его на вокзал. Он срочно мчался в Боснию, в городок, где был расположен штаб российского миротворческого батальона…
А всего неделю спустя Савелий, сидя на броне российского БТРа, совершил вместе с шестьюдесятью десантниками тот самый знаменитый марш-бросок через всю Югославию — из Боснии в Приштину, столицу Косово. Та записка Богомолова, которую он поздним вечером получил в нашем консульстве, была секретным приказом об этом марш-броске. Так Савелий лично поучаствовал в перекройке политических и стратегических планов НАТО, надеявшейся обойтись в Косово без наших миротворцев, но мы, так неожиданно для них взяв под свой контроль аэропорт в Приштине, поставили НАТО перед фактом своего участия.
Вот как уместно иногда бывает оказаться в нужном месте и в нужный час! Савелия, как обычно, вела его судьба…
Лишь только после этого триумфального марша Савелий вернулся в Москву. О часе прилета он сообщил одному Воронову, и тот встречал Савелия на своей машине.
По-братски обнявшись, похлопывая друг друга по плечам, они внимательно взглянули в глаза друг другу, словно пытаясь найти изменения, потом, не сговариваясь, подмигнули и дуэтом задали один и тот же вопрос:
— Ну, как ты?
И рассмеялись — заразительно, облегченно.
— Ладно, пошутили… — Андрей стер с лица улыбку. — Рассказывай, как там, тяжело было?
— Хлопотно это, братишка! — Савелий глубоко вздохнул. Они сели в «Жигули», и Бешеный начал рассказ о своих ощущениях, о том, что происходит сейчас в Югославии и каких друзей он приобрел там, а кого потерял навсегда.
После того как Савелий замолчал, Воронов, полуутверждая, спросил:
— Бросок в Приштину без тебя, конечно, не обошелся…
— Хлопотно все это, братишка! — повторил Савелий, глубоко вздохнул, и они снова весело рассмеялись. — Ты куда меня везешь? —
— Совсем забыл сказать тебе: Константин Иванович просил не оттягивать с ним встречу, ему не терпится выслушать твой отчет об этой поездке… Да и тебе, я чувствую, есть что рассказать Богомолову, Или отвезти домой? — Андрей хитро прищурился, слишком хорошо зная своего названого брата.
— Ладно, уговорил: вези к генералу…
Богомолов, едва услышав, что Савелий ожидает в приемной, тут же извинился перед сотрудниками, сидящими с докладами в его кабинете, попросил своего помощника перенести ближайшие встречи на пару часов и тоже извиниться перед теми, кто уже пришел, а Сергея Мануйлова пригласить к нему в кабинет.
Вскоре они уже сидели за журнальным столиком, заставленным разнообразными бутербродами и кофе.
— Савушка, рад тебя видеть! — Голос Богомолова как-то по-особенному радостно звенел.
«У генерала отличное настроение», — отметил про себя Савелий. Он пожалел, что может испортить его своей информацией, но…
— Президент распорядился представить всех участвовавших в приштинском марш-броске к правительственным наградам. Ты, поскольку был там в неофициальном порядке, идешь особым списком…
«Вот почему генерал сияет, — понял Савелий, — за меня радуется».
Говорков вкратце изложил то, что происходило с ним в Косово. Затем, стараясь подать информацию так, как он ее услышал от Христо, рассказал об участии Масонского Ордена в агрессии против Югославии, о том, как наши финансисты Велихов и Джанашвили, объединившись, играют на стороне тайного Ордена против сербов и своей страны.
— Ну, положим, я догадывался, как Велихов переправляет за границу купленные им в России современные системы ПВО: его связи с чеченцами нам давно известны, — произнес Богомолов — от его веселости уже и следа не осталось. — Но Джанашвили! Они же враги с Беликовым, как им удалось мир заключить?
— Врага общего нашли, вот и помирились.
— А кто этот враг?
— Малютин.
— Вот как? — Богомолов недовольно поморщился. — Тогда понятно, кто это на него такие баллоны катит в последнее время… Жаль, Савелий, что ты мне это все рассказываешь без подтверждающих документов в руках. Сам понимаешь, для суда все твои рассказы останутся только рассказами… Я, конечно, тебе верю, но это я… Скажи, где ты ухитрился получить столько информации?
— Об этом я пока не могу рассказать, даже вам, Константин Иванович… Но не сомневайтесь, моему источнику можно доверять, как мне самому.
— Да я верю тебе, верю! — замахал тот руками. — Как вот только ею распорядиться?..
— И я о том же…
Богомолов с минуту напряженно раздумывал. Савелий с интересом ждал, какое решение примет генерал.
— Ну, что же, Савелий. Все завязки на Орден мы отдадим Воронову, он уже с ними не раз сталкивался — ему и карты в руки. А тебе придется заниматься этой темной лошадкой — Джанашвили. Нашей службе это не с руки: пока у него депутатский мандат в кармане, нам столько разрешений придется получать, чтобы только слежку за ним выстроить, что лучше уж это делать неофициально. Никому, кроме тебя, это не поручишь, так что… тебе дерзать, дорогой крестник!