Правосудие в Калиновке
Шрифт:
Я лихорадочно огляделся. Комната, и раньше не блиставшая чистотой, превратилась в мясницкую. Меня, наконец, вырвало прогорклой желчью. Ноги заплетались, когда я выбрался на крыльцо. Если бы на хуторе оставались другие бандиты, они взяли бы меня голыми руками. В изнеможении я опустился на ступеньку. Кто бы спорил, негодяи получили свое, но теперь я чувствовал себя гораздо хуже, чем на грунтовке, когда только заметил далекие огни. Я не вернул Игоря и по-прежнему не знал, жива ли Ольга. Голова шла кругом. Меня колотило.
Солнце, оторвавшись от поверхности Земли, пошло на взлет. Начинался новый день, обещавший быть — тем еще, судя по началу.
***
Мне понадобилось не меньше четверти
Закончив осмотр, я пошел к амбару. Сбил замок камнем, подобранным у ворот, толкнул тяжелую створку. Подождал с минуту, пока глаза обвыкнутся с полумраком. Окна под самой кровлей походили на бойницы, и были такими мутными, что я мог поспорить на что угодно — их никто никогда не мыл.
Внутри ангара оказался гараж. Вдоль длинной стены справа неровной шеренгой выстроились легковые машины, с десяток иномарок, относительно недорогих, некоторые — откровенно преклонного возраста. Я не увидел ни одной новой модели. 240-й «Мерседес», 605-е «Пежо», два или три «Форда», видавшие виды «японцы». Я еще подумал, надо же, душегубы, оказывается, действовали избирательно, не задирали по-настоящему крутых, ограничиваясь самым нижним сегментом среднего класса. Поди, ж ты, какая предусмотрительность! Машины стояли с задранными капотами, находясь, как бы это сказать, на разных стадиях разборки на запасные части. Немые свидетели трагедий, распрощавшиеся с хозяевами скакуны. География происхождения читалась по номерным знакам, среди них не было ни одного местного, крымского. Наша, помятая с нескольких сторон «Вектра» замыкала строй горемык.
У противоположной стены ангара виднелись демонтированные моторы, и еще какой-то металлический хлам. Ольга еще не верила мне, что он может в чьих-то глазах оказаться дороже жизней. Как будто в этой забытой Богом стране жизнь эта хотя бы чего-то стоит. Я взялся за голову.
Не требовались особые дедуктивные способности, чтобы сообразить, что это за место, — последняя пристань для чьих-то машин. Тут они превращались сначала в детали, а затем в свободно конвертируемую валюту, в то время как их замордованные изуверами владельцы отправлялись на дно той самой шахты, откуда я выбрался каким-то чудом по прихоти случая или, я точно не знал, чего или кого еще.
Чтобы поставить в длинном списке преступлений точку…
Скорее уж троеточие…
Нестерпимое желание сжечь осиное гнездо к чертовой матери овладело мной. Сделать это было нетрудно, здесь, в ангаре, хранился бензин и в бочках, и разношерстных канистрах, вроде тех, что водители берут с собой про запас, когда отправляются в долгую дорогу. Прочие трофеи, добытые душегубами, тоже были здесь. Огнетушители, домкраты, наборы гаечных ключей, запаски и приличная куча буксиров. Вещественные доказательства, именно это соображение заставило меня отказаться от заманчивой идеи предать логово вурдалаков огню. Подобрав с пола монтировку, я вскрыл первый попавшийся деревянный контейнер из дюжины, сложенных в баррикаду у стены. Внутри оказалось десятка два мобильных телефонов. А я
Бросилась в глаза и другая весьма странная деталь. Большинство телефонов были — устаревших моделей, под стать автомобилям. Я поломал голову над объяснением этой загадки, пока до меня не дошло. Ну, естественно, в сети, расставляемые рыбаками, попадался самый разный товар. Ходовые, престижные модели телефонов ушли, некондиционная аппаратура, как водится, застряла на складе. А выбросить было жалко…
Я вернулся во двор, раздумывая, что делать дальше. Исправные телефоны, безусловно, должны были быть хоть у кого-то из убитых бандитов, но обыскивать хибару оказалось выше моих сил. Теперь мне хотелось одного — бежать.
Пока я колебался, судьба снова сделала выбор за меня. Из-за двери, в которую я никак не решался войти, донеслась незамысловатая электронная мелодия, набор нот, имитировавших шансон, какой раньше, до появления так называемой полифонии, довольно часто использовался в качестве сигнала вызова. Это случилось так неожиданно, что я едва не закричал. Сердце, и без того тяжело ухавшее в груди, заколошматилось, словно попало под ток. Мелодия оборвалась, затем заиграла снова, давая понять: я не ослышался, кто-то действительно звонит. Набрав в легкие побольше воздуху, я перешагнул порог. Мертвецы валялись в тех позах, в каких я их оставил, только лужи на полу стали гораздо больше и темнее. Стараясь не вступить в них, я продвигался вперед, ориентируясь на слух.
Телефон, как назло, оказался в кармане водителя вездехода, я надеялся, что найду его на столе или в худшем случае на полу. Превозмогая тошноту, я обшарил карманы жилетки, но, вместо трубки, выудил увесистую пачку разнокалиберных долларовых банкнот, туго перехваченных белой резинкой от трусов, а за ней и водительские права, выданные на имя Ханина Григория Ивановича. Переложив и то, и другое к себе в карман, я взялся за брюки шофера. Мне пришлось перевалить мертвеца на другой бок, чтобы добраться до мобильного. Как ни странно, он тоже оказался, будто из прошлого, размерами и незамысловатым дизайном больше напоминая топорную милицейскую радиостанцию старого советского образца, прямоугольную, с выдвижной антенной. Я тогда лишь недоуменно пожал плечами, хватало проблем и без подобных пустяков. В конце концов, да какая разница? Старый, так старый, плевать.
Стоило мне завладеть тяжеленной трубкой, как звонок оборвался, однако тут же снова разразился пронзительными трелями. Видимо, звонивший обладал прямо-таки ослиным упорством. Прочитав имя абонента на дисплее, я едва не выронил телефон:
Михеич… 8069 293 22 83
На противоположном конце линии был убийца Игоря, оборотень в погонах капитана милиции, тот мерзавец, которому мы вручили свои жизни позапрошлой ночью, чтобы он их преспокойно забрал. Рука взметнулась, чтобы запустить телефоном о стену. Я придержал ее в самый последний момент, взвесил мобильный в дрожащей ладони, а затем, глубоко вздохнув, нажал клавишу разговора. Если честно, я не имел ни малейшего представления, о чем говорить с убийцей. По счастью, Михеич не дал мне и рта открыть.
— Гриня, бхххх, что за ххххх?! — заорал он, как недорезанный. — Какого ххх вы там, бхххх, дрочите, еххххх карась?! — Связь была отвратительной, его голос раздавался как из канализационной трубы, звенел эхом. Михеич был заведен и хорошо на подпитке, опрокинул стаканчик другой, подумал я. С утра не выпил, день пропал, верно?
— Где, бхххх, Косой?! Я ж ему, бхххх, сказал, чтобы утром на ххх у меня как штык?! — продолжал разоряться Михеич.
— Спит, — буркнул я, подумав: вечным сном.