Правосудие в Калиновке
Шрифт:
— Кажись, наша машина… — проговорил он с нескрываемым облегчением. — Патрульно-постовой службы…
И, точно. Зловещий «Газон», появления которого мы ждали с мистическим страхом, обернулся честным трудягой «Уазиком» с металлической крышей, старомодной мигалкой и надписями «Милиция» по обоим бортам. Я грешным делом решил, нам выслали подкрепление. Новиков, поддавшись естественному порыву, сделал шаг вперед, но был перехвачен Терещенко. Прокурор схватил его за рукав синей форменной куртки.
— А что они здесь позабыли?!
— Ну… — начал прапорщик и запнулся. Очевидно, и сам не знал.
— Ты их сюда звал?!
— Никак нет, Станислав Казимирович.
— Хоть кто-то знает, куда мы отправились? — продолжал допытываться Терещенко.
— Ни единая живая душа… — прапорщик осекся.
Я кожей ощутил, отчего. В контексте переплета, в который они вляпались вслед за мной, эта банальная фраза прозвучала откровенно жутко.
Милицейский «Уазик», поскрипывая металлическими внутренностями на колдобинах, медленно прополз мимо нашего укрытия. Кто находится внутри автомобиля, нам оставалось гадать. Сколько мы не напрягали зрение, затемненные окна остались непреодолимой преградой. Зато план застать незваных визитеров врасплох, осенивший прокурорскую голову Терещенко, сразу дал слабину. Полетел ко всем чертям, посыпался, будто карточный домик. Стоило лишь водителю «Уаза» принять чуть правее, и свет фар его автомобиля уперся аккурат в нашу «Волгу». Словно тот, кто сидел за рулем, догадывался или даже заранее знал, куда ему надлежит светить. Этого, вероятно, и следовало ожидать, не знаю, на что надеялись Терещенко с Новиковым, разве что, на удачу? В таком случае, Проведение решительно отвернулось от нас, в свете событий недавних дней, оно заняло вполне логичную позицию.
«УАЗ» сразу двинулся к «Волге», акула, почуявшая подраненного кита. Стало ясно, Степана в две минуты обнаружат, если только он не додумался отползти куда-то подальше. В любом случае, он вряд ли бы успел. Мы замерли, затаив дыхание. Джип остановился, не доезжая до легковушки метров десять, не больше. Дверцы «УАЗа» со скрипом распахнулись. Я попытался утереть пот, позабыв, что руки по-прежнему в наручниках. Не берусь судить, кого опасались увидеть мои спутники, вряд ли скрежещущих клыками вурдалаков из рассказов Алексея Константиновича Толстого, но и они вздохнули с облегчением при виде трех парней в штатском, которые первыми выбрались наружу. Конечно, троица производила далеко не лучшее впечатление, но, все же, была из мяса, а не могильного праха. Одетые в дурацкие белые кепи, подстреленные куртки «пилот» и широченные джинсы, парни больше всего походили на гопников чистой воды, хотя, как знать, с тем же успехом могли быть и оперативниками УГРО. Бывает, одних от других не отличишь, пока не предъявят документы
— Ваши люди? — шепнул заместитель прокурора, я оказался не одинок в сомнениях.
— Впервые вижу недоносков, Станислав Казимирович, — хриплым шепотом откликнулся Новиков.
— А машина?
— Автомобиль, кажись, наш…
— Так какого, тогда, спрашивается, черта?.. — начал прокурор и умолк, прикусив язык, при виде шофера. Тот как раз тоже вылез из кабины.
— Петро?! — как ругательство выдохнул прапорщик.
— Кузьмук? — пробормотал Терещенко.
Если трое в штатском походили на помесь оперативников уголовного розыска с босяками, водитель «Уазика» смотрелся как милиционер, которого в срочном порядке, скорее, даже, по тревоге, отозвали из отпуска, который он проводил, скажем, на рыбалке. Его одежду составляли расстегнутый милицейский китель, наброшенный на волосатое голое тело, спортивные брюки и вьетнамки, обутые на босу ногу. В других обстоятельствах, в прошлой жизни, его вид
— Впопыхах собирался, — процедил Новиков.
Его ладонь накрыла кобуру, пальцы легли на пистолетную рукоять. Голова наполовину офицера, наполовину дачника больше всего напоминала тыкву, из которой школьники мастерят страшные маски накануне Хэллоуина. Правда, вместо шеста от пугала тыква была посажена на внушительный корпус борца сумо.
— Странную компанию он себе подобрал, однако, — присвистнул Терещенко.
— Петро? — Новиков презрительно ухмыльнулся. — Да на нем клейма негде ставить, Станислав Казимирович. Самый грязный во всем подразделении офицер…
Я машинально представил сотрудников МВД, ползающими в большой зловонной луже.
— У меня на него — ничего… — несколько растерянно обронил Терещенко.
— А у меня ничего — на президента Пьющего, мать его за ногу! — желчно откликнулся Новиков, вынимая пистолет.
— Подбирайте метафоры, Новиков, — сдвинул брови заместитель Калиновского прокурора.
Их коротенькая перепалка вполголоса помогла мне догадаться, кого я лицезрю вероятней всего — того самого старшего лейтенанта, о котором впервые услышал от капитана Репы. Они якобы работали вместе, напарника Репы звали Петром. Репа еще удивил меня, сказав, что не знает, повысили ли кореша в звании?
Как только одно увязалось с другим, мне стало совершенно очевидно, с чем явился на хутор впопыхах одевавшийся милиционер-оборотень. Он прибыл, чтобы зачистить следы. Ну, а поскольку самого хутора и след простыл, его единственной задачей, вероятно, оставался мой рот, который ему надлежало надежно прихлопнуть. Набить сырой землей. Как странно, Терещенко верил мне примерно наполовину, с оговорками и допущениями, Новиков вообще грозился отвезти в дурдом. Тем не менее, нашелся НЕКТО, поспешивший выслать целую бригаду чистильщиков по моему персональному адресу. Я хотел поделиться соображениями со спутниками, но, не решился. Я ведь толком не знал, чего теперь ждать от заместителя Калиновского прокурора. Терещенко колебался, это было видно. Новиков — тоже, но то были колебания иного рода, прапор уже стискивал в руке пистолет. Значит, знал, с кем имеет дело.
Пока мы прятались в зарослях, не зная, на что решиться, события на поляне у «Волги» пошли развиваться, что называется, самотеком. От плохого к худшему, как, помнится, любил выражаться мой дорогой шеф, Юрий Максимович, во времена, теперь казавшиеся мне недосягаемыми. Естественно, и милиционера-оборотня, и его дружков уголовной наружности, первым делом привлекла наша бесхозная легковушка. Правда, машина оказалась запертой, Степа сработал оперативно. Один из штатских, я еще удивился, до чего же у него бледная кожа, пока не сообразил, что вижу альбиноса, предложил выбить стекло.
— Та погоди ты! — фыркнул Кузьмук, отдуваясь. Лишнего весу в нем было килограмм пятьдесят, не меньше. — Все вам, малолеткам, ломать… — с трудом нагнувшись, милиционер сверился с государственным номером.
— Мента вашего недорезанного тачка?! — нависал над ним Альбинос. Новиков, в бурьянах, заиграл желваками.
— Терещенко, — сопя, отозвался Кузьмук.
— Это того пхххххх зххххххххх, который повсюду свой вонючий нос сует?
— Вопрос, где он сам, — с тревогой оглядываясь, бросил оборотень. — Может, только машину свою Новикову дал…