Правозащитник
Шрифт:
– Если Вы не передумаете…
– Я все сказала!
Белосельский покачал головой и помог детям выбраться из погреба. Мебель в доме оказалось вся поломанной, съестных припасов – никаких, стекла были все выбиты.
– Вот Ваши солдаты, которые еще вчера Вас так бдительно защищали.
Агнешка промолчала.
Двигались осторожно, избегая центральных улиц. Было заметно, что основные части батальона сгруппировались в центре; туда, словно скот, сгоняли людей и сажали в специально подготовленные грузовики с железными решетками.
– Мы ничем уже не
Автомобиль – здоровенный джип – оказался припрятан в ветхом сарае.
– Откуда такая машина?
– Всех своих секретов я не раскрою, – улыбнулся Белосельский, – я называю эту машину «Мустанг». Стекла бронированные… Садитесь.
Иву и Милоша посадили на заднее сиденье. Белосельский предоставил руль Виталию, а сам повернулся к Агнешке:
– Я могу для Вас что-то еще сделать? Я мог бы открыть Вам…
– Нет, это не нужно… позаботьтесь о детях… обещайте это!
– Я обещаю.
Агнешка посмотрела в полные твердой решимости глаза молодого человека.
– Я верю Вам. Вы еще так молоды… но Вы необычный человек, в Вас есть особая сила, я это сразу поняла. Вы еще столько сделаете для людей… я верю Вам, прощайте!
Это были ее последние слова. Больше Белосельский никогда не видел Агнешку и не встречался с ней, но звук ее голоса настолько проник в сердце, что он потом никогда его не забывал. Много лет он искал эту бесстрашную женщину-филантропа, которая посвятила себя служению людям, и не находил. (Агнешка числилась в списках как пропавшая без вести – точно сам демон войны уволок ее в свои страшные тенета.) Но так или иначе храбрая служительница Красного Креста исчезла, и он не нашел более ни единого упоминания о ней ни в одном источнике.
…Дорога все больше раскрывала свои кольца как змея, она сначала круто поднималась в гору, пролегая вдоль каменистых ущелий, затем спускалась в долину, украшенную тополями-великанами. Наконец они увидели изумрудные холмы, украшенные лещиной и грабом.
– Скоро граница, – сказал Белосельский, – точнее, впереди блокпосты. У нас документы все в порядке, но в Вас они распознают беженцев.
Адриана и ее муж что-то ответили по-сербски. Белосельский скорее угадал, чем понял ответ.
Примерно через пять километров он сбросил скорость машины и стал передвигаться так, чтобы не вызвать подозрение.
Блокпост был небольшим. Он представлял собой колючее заграждение и еще каменную сторожку, где отдыхали «красные береты». Впрочем, «на часах» было только двое бойцов. Увидев машину, они знаком предупредили товарищей. В одно мгновение человек пять во главе с командиром оказались на ногах и угрожающе подняли дула своих автоматов.
– Говорить буду я, – произнес Белосельский. – Не впадайте в панику. Что бы ни произошло, я за все отвечаю.
Виталий заглушил мотор. И вовремя. Резкие и враждебные окрики солдат не заставили себя ждать. Белосельский узнал смешение албанского и сербского наречий.
Он вышел из машины и хотел было открыть рот, но его тут же поставили
Белосельский попытался обратиться к командиру по-английски и по-французски, но тот поднес пистолет прямо ко лбу молодого человека и внимательно в него всмотрелся. Он увидел лишь пылающие ненавистью глаза, оливковую кожу и тяжелый висячий нос. Вдруг командир вспыхнул и взвел курок пистолета.
– Ти русский… я это понял.
– Вы говорите по-русски, – отвечал Белосельский, стараясь говорить ровно и спокойно, – очень хорошо… Я здесь с благотворительной миссией Красного Креста.
– Ти думаешь, я дурак! – возразил командир, наливаясь желчью. – Я вижу кто ти.
– Посмотрите документы.
– Нет, мне это ни к чему, я знаю, что вы, русские, очень ловкие…
По мере того как командир говорил, в его речи все меньше можно было услышать акцент.
– И считаете нас, простых солдат, за пушечное мясо… это вы посылаете нам шпионов, спецотряды, которые нас убивают.
– Это не имеет к нам никого отношения, – возразил Белосельский.
– Не шевелиться! – завопил командир. – Я Вам докажу, что я не ошибся… а это кто?
И он указал на Адриану, ее мужа и детей.
– Они с нами, – ответил Белосельский.
Командир внезапно перешел от ярости к хохоту.
– Вы еще глупее, чем я думал. Слишком грубый обман.
И резким жестом он ударил рукояткой Белосельского по голове. Молодой человек рухнул на землю. Он казался оглушенным. Виталий хотел сделать резкое движение, но тут же был так же распростерт в придорожной канаве.
– Я не получил ответа на свой вопрос.
– Хорошо, я скажу, поднимите меня.
Командир дал знак и двое солдат подняли Белосельского с земли.
– Я слушаю, но бойся солгать.
– Эти дети и их родители со мной, не трогайте их… Я вам заплачу… у меня много денег… чековая книжка в моей куртке.
– Значит, ты считаешь, что меня, настоящего патриота, можно купить?! Ты ошибся… русский.
И Белосельский получил еще один удар по голове. Из уст Ивы вырвался крик. Ее брат крепко обхватил сестру. Но солдаты попытались разлучить детей. Они грубо стали вырывать их друг у друга. Произошла жуткая сцена насилия. Адриана и ее муж, не в силах видеть эти зверства, попытались вступиться за детей, но получили лишь удары прикладом.
– Оставьте детей! Постойте! – закричал Белосельский, но получил третий, более сокрушительный удар по голове.
Внезапно перед ним все поплыло. Молниеносная вспышка, и он опять увидел странный свет как тогда, когда попал в аварию, и вновь голос прошептал ему: ты можешь это сделать! Это состояние длилось ничтожную долю секунды, но оно преобразило Алексея. Он вновь ощутил в себе такую исполинскую силу, которую еще никогда не знал за собой. На него градом сыпались удары, но он уже не воспринимал их, они почти не причиняли ему боли. Он вскочил на ноги и легко опрокинул командира и двух солдат, которые держали его за руки.