Правый поворот запрещён
Шрифт:
– Чего это тебя так забрало? Аллергия после разговора со Щербой? засмеялся Войцеховский.
– Можно подумать, тебя это не касается!
– Меня многое касается. Три нераскрытых убийства, изнасилование, два каких-то странных пожара, и оба с трупами. Это только за минувший месяц... Сейчас начало второго. Выехать сможем не раньше половины третьего. А я еще ни жрамши, ни спамши. Ты, небось, уже брюхо набил и всхрапнул?.. Зачем на ночь глядя ехать?
– Почему на ночь? Приедем, - еще часа четыре светового дня прихватим.
– Приходи в половине третьего. Я может до этого времени тоже исхитрюсь где-нибудь пожрать...
9
Богдановск городок небольшой, райцентр. Основан на правом, крутом, берегу реки, левый, плоский, является как бы предпольем, через которое не раз из степи пыталась прорваться рать, но добраться за реку до городских стен на высоком правобережье ей не удавалось. С тех пор он и развивался там, где был заложен. И только спустя четыре века, в наши дни, левый берег стали обживать, но бестолково: хорошие пляжные места, где уже разместились пансионат, дом отдыха, лодочная станция, начали застраивать складами, базами, да еще воткнули рыбокоптильный завод и провели узкоколейку.
В каких-то анналах отыскали упоминание, что якобы двое суток в городке провел Богдан Хмельницкий, ожидая встречи с польским полководой, однако тот не прибыл. Дремал этот городок четыре столетия, покуда в конце шестидесятых не воздвигли в нем по итальянскому проекту завод резиновых изделий, а в середине семидесятых - мехстеклозавод.
Ничего этого Скорик, родившийся и выросший в других местах - в Донецкой области - не знал, и сейчас, сидя в кабинете местного следователя в ожидании приглашенного зама главного технолога завода, разглядывая гравюру с изображением Богдановска в древности, слушал рассказ о нем своего коллеги...
– Ну что же он так долго?
– Скорик взглянул на часы.
– Сейчас еще раз позвоню, - следователь взялся за трубку.
Но в этот момент раскрылась дверь.
– Извините, товарищи, еле вырвался, - невысокий, плотный, с круглым щекастым лицом человек вытирал лоб сложенным вчетверо платком, шумно выдвигал стул и, наконец, уселся. Следователь представил ему Скорика:
– Это товарищ Скорик из прокуратуры области. К вам несколько вопросов.
– Да я мало что знаю, - начал было технолог, но Скорик перебил его:
– Как вы считаете, Кубракова приезжала в Богдановск именно к вам на завод?
– К нам, конечно, к нам!
– А почему вы так уверены?
– У нас с нею, как говорится, давняя и постоянная любовь. Мы выполняем ее заказы. Правда, все штучные. На этот раз даже позвонила накануне, в понедельник, что назавтра прибудет. Честно говоря, не очень обрадовала.
– Почему?
– Характер у нее... пусть простит покойница... неуживчивый. Каждая встреча обязательно со скандалом. И в нынешний раз тоже.
– В связи с чем?
– спросил Скорик.
–
– Накануне, в понедельник, Кубракова лично вам звонила?
– Нет, директору. А потом уж, когда прибыла, мы и занимались делом.
– Одна она была?
– Да вроде одна. Случалось, кого-нибудь из подчиненных присылала. А когда что-нибудь важное или срочное, сама наведывалась.
– Сколько же вы с нею общались?
– Во вторник после обеда, так, часов с двух до четырех.
– А на следующий день, в среду?
– Нет. Во вторник мы с нею все решили.
– Значит вы считаете, что утонувшая женщина безусловно Кубракова?
– Что значит "считаю"?
– он развел руками, как бы опешив от нелепости вопроса.
– Я достаточно хорошо ее знал! Да и кофта на ней вязанная та же, что и во вторник была!
Они умолкли. Скорик думал, о чем бы надо еще спросить. Хозяин кабинета деликатно молчал, он уже догадывался, что дело у него заберут в область и в душе был рад этому...
Войцеховский ждал: приближалось время встречи с директором завода Омеляном, а Скорика все не было. К Омеляну они должны были идти вдвоем. Подождав еще минут пятнадцать, мысленно ругнув Скорика, Войцеховский вышел из гостиницы...
Возле черной "Волги", стоявшей у райотдела милиции, прощались двое: заместитель начальника управления угрозыска области подполковник Проценко и начальник отделения Богдановского угрозыска майор Мотрич. Проценко взялся было за ручку дверцы, но, заметив приближающего Войцеховского, остановился:
– Уезжаешь?
– подошел Войцеховский.
– Надо. В три часа коллегия. Начальство вызвало.
– Есть что-нибудь новое?
– Войцеховский адресовал вопрос обоим.
– Пока ничего, - ответил Мотрич.
– Работаем.
– Пытаемся установить тех, кто часто бывает на реке - владельцев лодок, заядлых купальщиков, рыбаков, торговцев раками на рынке... ну, кто там еще?..
– сказал Проценко таким тоном, будто сам этим только и занят.
– Одежда Кубраковой высохла?
– поинтересовался Войцеховский.
– Да. Упаковали в бумажный мешок, - ответил Мотрич.
– Пусть положат в мою машину. Труп надо бы отправить в морг областной больницы. Там уж родственники заберут. Транспорт найдете?
– Постараюсь, - ответил Мотрич.
– А вы к нам шли, что ли?
– Что же мне делать? Вы люди опытные, только мешать буду, - засмеялся Войцеховский.
– Я на завод к Омеляну.
– Садись, Адам Генрихович, подвезу, мне по дороге, - предложил Проценко. Войцеховский сел, машина тронулась.
– Что думаешь, Адам Генрихович, самоубийство, несчастный случай или убийство?
– грузный Проценко, сидевший на переднем сидении, тяжко поерзав, повернулся к Войцеховскому.