Правый поворот запрещён
Шрифт:
– Для меня это и есть главный вопрос. Загадка.
– Машина у вас запирается?
– Кроме одной дверцы, правой передней, там замок испорчен.
– На вашей докладной на имя Кубраковой отпечатки ее пальцев. Когда вы давали читать эту докладную и где, в чьем присутствии?
– За день до поездки в Богдановск. В кабинете был еще Лагойда. Но докладную я ей дал возле двери, почти в приемной, так что он едва ли что-то слышал. Разве что секретарша Кубраковой...
– Что же вы не обратили внимание следователя на это?
– Бесполезно, он был уже зациклен на других обстоятельствах, на другом
– Докладная адресована Кубраковой. Почему же она оказалась у вас, в "бардачке" машины?
– В последний момент мне пришла в голову мысль кое-что изменить в ней, добавить.
– Но возить-то ее с собой, какая возникла необходимость?
– В тот день я сунул ее в "бардачок". Назавтра уехал рано утром в Богдановск. На следующий день разбил машину, повредил колено, попал в больницу. Не до бумажки этой было. Даже забыл о ней, - он посмотрел на меня, прищурившись, мол, верю или нет.
Мне _п_о_л_а_г_а_л_о_с_ь_ верить своему подзащитному. Но вот как доказать, что было именно так, как он говорит, а не так, как интерпретирует это следователь? Чем подтвердить?..
Затем мы прошлись по другим эпизодам, я выуживал мелочи, за которые мог бы зацепиться, чтобы пробить хотя щель в доказательствах Скорика, протиснуться в нее, а затем уже рыть в глубину...
– У вас есть какие-нибудь просьбы, пожелания, Сергей Матвеевич? спросил я в заключение.
– Единственное: с любым результатом, но побыстрее.
– Не надо так мрачно, Сергей Матвеевич.
Мы попрощались, и его увели...
По дороге домой, анализируя разговор с Назаркевичем, я задал себе естественный вопрос: сколь он искренен, правдив? Я знал по опыту, что подзащитные выбирают и такую позицию: врут и своим адвокатам, боясь сболтнуть лишнее, скрывают что-то, что может стать достоянием следствия, и продолжают полностью отрицать свою вину. Назаркевич был умен. И то, что он вроде сгоряча признал себя виновным, чтобы, дескать, в суде отказаться и таким образом объявить миру несостоятельность следователя, могло быть блефом, изощрением, даже шантажом, чтобы смутить Скорика. Не учитывать этого я не мог. Но даже если за правдой Назаркевича стояла ложь, мне п_о_л_а_г_а_л_о_с_ь_ искать для нее защиту...
27
Скорик стирал в ванной сорочки, когда пришла Катя.
– Ты что это?
– спросила она.
– Я бы постирала.
– Ладно, какая разница.
– У нас новость: хотим выделиться, отпочковаться и с судебными медиками создать кооператив различных экспертиз.
– Разбогатеешь.
– Может тогда ты на мне женишься.
– И так годишься.
– По Фрейду?
– Тебе этого мало?
– Я хочу и по "Домострою"... Знаешь, кого мы намерены пригласить криминалистом? Устименко.
– Адвоката?!
– Да. По договору.
– Ну и ну!
– Как у тебя с ним?
– Нормально.
– Ты поосторожней, не отказывай. Он был сильным следователем, учти это, не разозли, смотри.
– Учитываю, учитываю, - буркнул Скорик.
– Как движется? Щерба когда приезжает?
– она задавала вопросы, угадывая настроение Скорика.
– Движется, - односложно ответил. Шло время, он нервничал, ничего нового не добыл, каждый раз встречаясь с Устименко, настораживался, если и возражал, то осмотрительно.
Катя сидела на тахте, он лежал, положив ей голову на колени, она гладила ладонью его лоб, словно снимала головную боль, он чувствовал затылком тепло ее тела и стал задремывать. Из этой сладкой безмятежности его вырвал телефонный звонок. Беря трубку, машинально посмотрел на часы: четверть десятого.
– Слушаю, - Скорик прокашлялся.
– Виктор Борисович? Это я, Агрба. Отдыхаешь?
– Дремал.
– Сейчас я тебя взбодрю.
– Ты откуда говоришь, Джума?
– Из управления. Собираюсь домой. Могу заскочить по дороге, есть что рассказать.
– Заезжай, - Скорик понял, что зря в такую пору Джума звонить не стал бы. Что-то его распирало, коль уж напросился в гости.
– Через полчаса буду, - Агрба повесил трубку.
– У нас есть что выпить и закусить, Катюнь? Джума Агрба сейчас заедет.
– Початая бутылка водки в холодильнике. Есть банка кильки в томате и банка китайской ветчины. Картошка на плите, - она встала, - есть еще венгерские консервированные помидоры...
Джума приехал через сорок минут. Катя накрыла на кухне. Скорик налил себе в маленькую рюмку, Агрбу фужер емкостью полстакана. Катя пить отказалась. Джума с удовольствием выпил, ел шумно, с удовольствием.
– Ну, - выждав, пока Агрба прожует, обратился к нему Скорик.
– Сперва Проценко велел помалкивать, - вытерев рот и толстые пальцы платком, начал Джума.
– Сегодня повернулось так, что от тебя скрывать нельзя, - и он рассказал о приезде майора милиции Чеслава Ендрыха, о кольцах с феонитом вместо бриллиантов, о чемоданчике с конфетной коробкой, бирок, привезенных из Баку. Чемоданчик этот Джуме удалось найти.
– Бирки привезены сюда, чтоб нацепить на кольца, которые где-то у нас? По логике так получается, - перебил Скорик.
– Но у нас нет ведь ювелирной фабрики, красть кольца и феониты неоткуда.
– Это ерунда. Феонит поставляют на рынок наши туристы из Индии или из Турции, черт его знает.
– Из Индии идет цирконий, - вставила Катя.
– Это тоже не суть важно, - сказал Джума.
– Важно вот что: сегодня позвонил Чеслав Ендрых. Таксист, сбывавший кольца, держит машину в гараже частной автомастерской некоего Тадеуша Бронича. Плут, делец, вертится в преступном мире, хотя нигде не замарался, но на учете полиции давно. Занимается коммерцией, а скорее - контрабандой. Как показал таксист при очередном допросе, сейчас этот Бронич укатил в Турцию. Понятно, через нашу территорию. Теперь слушай главное: полиция устроила великий шмон в гараже Бронича: три бокса под одной крышей. Повод придумали: угнано несколько машин, не раскурочены ли они на запчасти и не попали ли в таком виде в мастерскую Бронича. При обыске среди разных бутылок на стеллажах нашли нашу поллитровку от "столичной" с какой-то прозрачной жидкостью. На поллитровке довольно свежая белая наклейка поверх этикетки и на ней по-русски написано "поликаувиль", - Агрба умолк, взглянул на Скорика, ожидая реакции.