ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ
Шрифт:
Джил сунула ноутбук в сумку и, застегивая молнию, посмотрела на Ричарда.
— Какую поправку?
— Ты сказала, что всю свою жизнь я отдал Гидеону.
— А, это.
— Да, это. Когда-то эти слова были абсолютно верными. Даже год назад они были чистой правдой. Но не сейчас. Да, Гидеон всегда будет для меня важен. Разве может быть иначе? Он мой сын. И он был центром моего мира двадцать с лишним лет, а теперь это не так. В моей жизни появилась ты.
Он подал ей пальто. Она скользнула руками в рукава и повернулась к нему.
— Значит, ты счастлив? Счастлив, что мы вместе, что у нас будет ребенок?
—
— Спасибо, — сказала Джил и поцеловала его, подняв лицо навстречу его лицу, приоткрыв губы, чувствуя его язык и испытывая ответный дар желания.
«Кэтрин, — думала она. — Ее зовут Кэтрин». Но поцеловала она Ричарда жадно и с чувством и даже смутилась: нельзя же носить такой здоровый живот и по-прежнему хотеть секса. И вдруг ее охватило такое возбуждение, что жар внутри ее тела превратился в боль.
— Займемся любовью, — пробормотала она, не отрывая рта от его губ.
— Здесь? — спросил он. — На моей узкой кровати?
— Нет. Дома. В Шепердс-Буше. Поехали. Люби меня, дорогой.
— Хм.
Он нащупал под одеждой ее соски и нежно сжал их. Джил вздохнула. Он сжал сильнее, и она почувствовала, как ее тело в области гениталий в ответ вспыхнуло огнем.
— Пожалуйста, — шептала она, — Ричард… Боже!
Ричард усмехнулся.
— Ты уверена, что хочешь именно этого?
— Я умираю от желания.
— Нет, этого мы допустить не можем. — Он отпустил ее, положил ладони ей на плечи, всмотрелся в ее лицо. — Но ты выглядишь совершенно измученной.
Сердце Джил стукнуло и полетело вниз.
— Ричард…
Он не дал ей договорить:
— Поэтому пообещай мне, что после ты отправишься спать и не откроешь глаза как минимум десять часов. Договорились?
Любовь — или то, что она принимала за любовь, — затопила ее. Она улыбнулась.
— Тогда немедленно вези меня домой и делай со мной что хочешь. А иначе я не отвечаю за сохранность твоей узкой кровати.
Бывают такие моменты, когда нужно действовать, повинуясь инстинкту. Констебль Уинстон Нката видел это довольно часто, когда работал в компании с тем или иным инспектором, и ту же склонность начинал ощущать и в себе.
После посещения салона Ясмин Эдвардс его не отпускало какое-то беспокойство. Оно подсказывало, что Ясмин рассказала ему не все. Поэтому он поставил машину на Кеннингтон-Парк-Роуд и откинулся в кресле с пирожками с телятиной в одной руке и картонкой соуса в другой. Мама, как всегда, держит его ужин на плите, но кто знает, когда еще он сможет приступить к фаршированной курице, обещанной ею на ужин? Пока же нужно было чем-то успокоить голодное урчание в желудке.
Он жевал, не отрывая глаз от запотевших окон прачечной Крашлис, расположенной на другой стороне улицы в трех домах от того места, где он припарковался. Незадолго до этого констебль прошелся мимо прачечной и успел заглянуть внутрь, когда дверь распахнулась: в глубине помещения, окутанная клубами пара, большая как жизнь, работала над гладильной доской Катя Вольф.
— Она сегодня на месте? — спросил он управляющую прачечной, которой позвонил сразу после разговора с Ясмин. — Это обычная проверка. Не нужно говорить ей, что я звонил.
—
— Рад это слышать.
— А я-то как рада!
И теперь Нката ждал, когда Катя Вольф закончит свой рабочий день. Если она прямиком отправится в Доддингтон-Гроув, значит, его инстинкт нуждается в перенастройке. А если она нацелится куда-либо еще, это станет подтверждением того, что его предчувствия относительно нее были верны.
Нката макал в соус последний пирожок, когда из прачечной наконец появилась немка с пальто под мышкой. Он торопливо затолкал пирожок в рот, закрыл картонку с остатками соуса и приготовился к действию, но Катя Вольф никуда не шла, просто стояла на тротуаре возле прачечной. День был холодный, резкий ветер, несущий запахи дизельного топлива, бил пешеходам в лицо, но Катя, по-видимому, не испытывала дискомфорта.
Она не спеша надела пальто и достала из кармана синий берет, под который аккуратно заправила белокурые волосы. Затем подняла воротник и зашагала вдоль Кеннингтон-Парк-роуд в сторону дома.
Не успел Нката расстроиться оттого, что из-за своих смутных подозрений потратил даром столько времени, как Катя совершила нечто неожиданное. Вместо того чтобы свернуть на Браганза-стрит, ведущую к Доддингтон-Гроув, она вышла на перекресток и продолжила движение по Кеннингтон-Парк-роуд, даже не бросив взгляда туда, где ее ждали. Она миновала паб, закусочную, в которой Нката полчаса назад покупал пирожки с телятиной, затем парикмахерскую и магазин канцтоваров и остановилась на автобусной остановке, где, закурив сигарету, присоединилась к небольшой группе других потенциальных пассажиров. Два первых автобуса ей, очевидно, не подходили, и она вошла только в третий, бросив окурок в урну. Автобус отъехал от остановки, и Нката последовал за ним на автомобиле, радуясь, что он не за рулем полицейской машины и что наступают сумерки.
Двигаясь по проезжей части со скоростью автобуса, притормаживая перед остановками у поребрика, вглядываясь в выходящих пассажиров, чтобы не пропустить Катю Вольф в сгущающейся темноте, Нката вызывал у остальных водителей вполне объяснимое раздражение. Не раз и не два ему в окно показывали два пальца, пока он прыгал из полосы в полосу, а когда автобус неожиданно затормозил по требованию пассажира, Нката чуть не сбил велосипедиста.
Таким манером он пересек почти весь Южный Лондон. Катя Вольф заняла сиденье у окна с внешней стороны автобуса, так что Нката мог разглядеть ее синий берет, когда улица изгибалась. Он почти не сомневался, что сумеет заметить ее, если она выйдет на одной из остановок, и так оно и случилось, когда, пробившись сквозь вечерние заторы, автобус прибыл к Клапам-Коммон.
Нката решил, что Катя хочет сесть здесь на электричку, и стал прикидывать, не будет ли слишком подозрительно, если он войдет в тот же вагон, что и она. Да, это будет слишком подозрительно, но — делать нечего, на обдумывание других вариантов времени не оставалось. Нужно было срочно искать место для парковки.
Одним глазом он продолжал поглядывать на Катю, лавировавшую в толпе на привокзальной площади. И тут она вновь удивила его: она не скрылась внутри вокзала, а дошагала до другой автобусной остановки на дальней стороне площади и после нескольких минут ожидания вновь села на автобус.