Предателей (не) прощают

Суботина Татия

– Ты жену свою вычеркнул из этого уравнения, – скривилась я. – Жену и мою тогда подругу, которую оприходовал в туалете после известия о моей якобы измене.

– Почти бывшую жену, – скрипнул зубами Давыдов. – С ней у меня будет отдельный разговор.

– Вот только не надо из Лёли делать вселенское зло, – сразу предупредила я. – Да, она та еще мерзавка, но…

– Но я сам виноват, что поддался, знаю, – отвел взгляд Иван.

– Вместо того чтобы поговорить со мной, ты предпочел поверить грязным слухам, – поджала соленые от слез губы я. – А вернувшись,

вновь обманул, использовал и обвинил в продажности… Я ничего не забыла?

– Забыла. Ты помнишь, что сводишь меня с ума?

– Ваня… – тяжело выдохнула я. – Этого недостаточно.

Он взял мои холодные пальцы в свои горячие ладони.

– Маша, пожалуйста, дай мне шанс все исправить. Один-единственный шанс, – проникновенно попросил Давыдов. – Он нужен всем нам. Мне, тебе, мальчишкам…

– Нужен ли? – почти беззвучно прошептала я, но Иван каким-то образом умудрился расслышать.

– Ты вправе на меня злиться, вправе не доверять, – ответил мой незабытый бывший. – Я понимаю. И понимаю, почему ты мне не сказала о беременности и рождении мальчишек. Хотя нет… – Он поморщился словно от боли. – Этого я не понимаю. Почему же ты не сказала, Маша?

Я тяжело сглотнула. Между нами был обоюдоострый меч, и от ран страдали оба.

Еще после первого разговора с сыновьями я очень долго размышляла на эту тему и пришла к выводу, что сглупила. Что бы ни произошло между нами с Иваном, а я не имела права скрывать от него такую важную новость. Это изменило не только мою жизнь, но и касалось его.

У Давыдова должна была быть свобода выбора: участвовать в воспитании сыновей или отказаться от них, ну а я лишила их всего этого, единолично приняв решение.

* * *

– Он тебя обидел? – буркнул Тимур, не поднимая головы.

Это был отличный момент, чтобы рассказать свою версию событий, перетянуть мальчишек на свою сторону и навсегда отбить у них охоту общаться с новоявленным отцом. Дети меня любили, по-своему заботились и защищали, очень легко было бы воспользоваться своей властью над ними… но я не стала.

Я и так натворила достаточно ошибок, уступив гордости и юношескому максимализму. Тогда мне казалось, что мир бывает только черным или белым, я не могла переступить через собственную обиду и отрезала Давыдова от своей жизни и жизни детей.

– Между нами много чего произошло, Тимур, – ответила я сыну. – Но на самом деле это все неважно, а знаешь что главнее всего?

– Что? – в унисон поинтересовались двойняшки.

– Мы с Иваном любили друг друга. Вы плод настоящей любви, не забывайте об этом, – ни на мгновение не покривила душой я. – Вы – самое лучшее, что со мной произошло. Я с нетерпением ждала первой встречи с вами.

– А Чемпион? – Тимура никак не отпускало, но я видела, что злоба в его взгляде исчезла, сейчас там царила растерянность.

–

А он улетел в Америку и ничего не знал, – повторилась я. – И это моя ошибка, парни, что так произошло. Я могла позвонить и сообщить, но не стала. Слишком гордая была, чтобы делать первый шаг. Не берите с меня пример.

– Я, наоборот, всегда хотел быть таким, как ты, – смущенно признался Артур.

– В этом не стоит, – улыбнулась я. – Не идите на поводу у обиды, откиньте предвзятость и сделайте самостоятельные выводы, пообщавшись с отцом.

Я доверяла своим мальчикам и не хотела никоим образом влиять на их мнение. Это было бы нечестно. Что Артур, что Тимур самостоятельно справятся с этим, без моего вмешательства. Защищать от Давыдова я их не стану, как бы не пришлось защищать Давыдова…

– Если он вообще захочет здесь появиться, – фыркнул Тим.

– Захочет, – заверила их я. В этом моя уверенность была непоколебимой, особенно после нашего последнего общения. Давыдов выказывал неподдельный интерес и обеспокоенность. – А ваши киберштучки, только бы привлечь внимание отца, оставьте.

* * *

– Неужели я настолько плох, что недостоин быть отцом? – вот таким искренним вопросом Давыдов забил последний гвоздь в крышку моего гроба, вырвав из воспоминаний утреннего разговора.

– Прости, что не нашла тебя и не сообщила о рождении мальчишек, – эти слова резали мне язык, точно я набила рот стеклом. Но, положа руку на сердце, они должны были быть сказаны. – Не ты один страдал категоричностью и гордостью.

Давыдов пальцем стер слезинку, что все же скатилась из уголка моего глаза. Последняя. Нечаянная отчаянная слезинка.

– Не плачь, Маша, – попросил он. – Я все исправлю.

Я накрыла его ладонь своей и зажмурилась, задержавшись в этом мгновении всего на несколько секунд, прежде чем отстраниться.

– Я не буду препятствовать твоим встречам с мальчишками, – пообещала ему. – Только ты должен знать, что они не совсем обычные дети. Вот сегодня утром…

– Ты о видео со мной в главной роли? – лукаво прищурился Давыдов.

– Уже знаешь?

– Успел полюбоваться, а мой пиар-менеджер отыскать адрес создателя, – рассказал Иван. – Не волнуйся, никаких исков не будет. Спецы уже наняты, до завтра этого видео нигде не будет.

– Парни мне обещали, что со своей стороны тоже его уберут, – поделилась я, стыдливо пряча глаза. – Они…

– Я все понимаю, Маш. В их глазах я, может, и свинья, козел, лузер… Заслужил. – Глаза Давыдова потемнели от чувств. – Но и в моих силах доказать им обратное.

И столько горечи прозвучало в его голосе, что у меня сердце защемило.

– Ты должен знать, что я не настраивала сыновей против тебя. Просто мы как раз в преддверии сложного возраста…

– Я понимаю, – повторился мужчина, ссутулившись.