Предателей не прощают
Шрифт:
— У нас гребаная работа, — Вероника забирает из моих рук бутылку с водой и, не заботясь о крышке, швыряет ее в урну.
О том, что эта фраза станет пророческой, я узнаю через несколько минут.
Пожалуй, я ошиблась, посчитав клуб маленьким. Когда с трех входов начинают течь ручейки людей, он превращается в кальдеру от метеорита с россыпью столиков ВИП-зоны наверху и огромным танцполом перед сценой.
Сложно представить, сколько гостей в итоге соберется на нашу премьеру. Визуально даже к середине сборов их на порядок
Не привыкшая к такому масштабу, я впадаю в прострацию. Пока музыканты других групп настраивают аппаратуру, а певцы занимают места перед микрофонами, я как школьница мысленно повторяю тексты и представляю свой выход.
Никакие репетиции не спасают от страха первый раз ступить на сцену. Он сильнее моей уверенности в себе, бронебойнее веры во всех нас: в команду технических специалистов, в бэк-вокал, в подтанцовку, в Анастасию и в Веронику.
В пустом зале с Егором и его друзьями я была готова к любым экспериментам. Хоть петь, хоть танцевать! А сейчас, здесь… волнение накатывает волнами перед выходом каждой новой группы, а к объявлению «Малины» оно словно стальной проволокой опутывает мой позвоночник.
— Подготовиться!
От этого приказа Марата я забываю, как дышать и как передвигать ногами. Перед глазами все плывет. А во рту пересыхает, как в пустыне.
— Ну, все, красавицы, пошли! — Марат отступает в сторону, освобождая нам проход.
И я слушаюсь.
Все ещё прямая, пережатая от волнения, я самой последней выхожу на сцену. Тяну улыбку. И чуть не глохну от оваций.
Зрители встречают «Малину» стоя, громко и не жалея ладоней. Они будто разогревались во время выступлений других групп. Готовились орать, стучать и хлопать. Тренировались свистеть и танцевать.
От таких аплодисментов меня прибивает, как пыльным мешком. На плечи пудовыми гирями опускается ответственность. И только уверенность в том, что мой куплет последний, помогает удержать улыбку и устоять на ногах.
С первыми аккордами весь клуб становится единым организмом. Танцоры устраивают настоящее шоу, еще сильнее зажигая зал. Ударник и бас-гитарист входят в раж, имитируя музыкальное состязание. А талантливые девочки из бэк-вокала ювелирно скрывают все промахи солисток, не перекрывая их голосов.
В отличие от большинства репетиций Анастасия и Вероника почти идеально справляются со своими партиями. К окончанию куплета Вероники зал танцует и поет. А во время куплета Анастасии публика включает фонари на мобильных телефонах, превращая клуб в сплошное звездное небо.
Восхищенная таким приемом, я жду свой третий куплет с особым волнением. Спокойнее было бы исполнить его вместе с девушками — влиться в группу хором, а не сольно. Если бы не вмешательство Рауде, так бы оно и было. Но еще на одной из первых репетиций он разделил куплеты на троих и запретил мне брать микрофон раньше времени.
Наш гениальный продюсер хотел, чтобы публика вызрела, чтобы дождалась дебюта новой солистки, как дети новогоднего подарка. По его задумке, моя сольная часть должна была стать самой яркой частью программы.
О том, что случится, если
С первым ударом сердца взгляд останавливается на высоком широкоплечем мужчине в первом ряду. На его красивых плотно сжатых губах. На непривычной темной щетине, прячущей ямочку. На карих глазах, которые словно видят меня изнутри и горят той же тревогой, что сжимает сейчас мои легкие.
«Леонас волнуется за меня», — открытие прошивает грудную клетку как шприц с адреналином, и страхи исчезают.
С горла спадает удавка неуверенности, а вместо железной проволоки я ощущаю растекающееся по позвонкам тепло.
Как выясняется, все не вовремя. Плата за две недели тяжёлых тренировок без издевательств и попыток избавиться от неугодной «новенькой» настигает меня внезапно.
Два куплета позади. Два припева тоже. Публика с нетерпением смотрит на мои губы, но микрофон глух ко всем попыткам продолжить песню.
У меня не получается включить проклятый микрофон ни с первой, ни со второй, ни с третьей попытки. Он не реагирует на тряску и стук. Не работает, как бы я ни жала на долбаную кнопку.
Шок обрушивается на всю сцену как снежный ком. Поняв, что происходит, музыканты виртуозно сворачивают куплет в ещё один проигрыш припева, а группа кордебалета — повторяет свой танец.
Странная заминка проходит вроде бы незаметной для зрителей. Как назло микрофон по-прежнему не отзывается ни на какие манипуляции, и с легкой руки Анастасии мой дебют летит псу под хвост.
Ещё месяц назад я бы извинилась и, обливаясь слезами, убежала за сцену. Прежняя я не стала бы бороться. Та я не знала безжалостную Валентину, требовательного Марата, не доходила до психического истощения от работы с партнершами по сцене. Та Ева была экологом, геологом, географом, уборщицей, обычной девчонкой, считавшей, что сможет чего-то добиться.
Месяц ада лишил меня этой наивности, но взамен он дал кое-что другое.
Решение, как быть, приходит быстро. Цепляя микрофон на стойку, я больше не жду никакого спасения, не кошусь на Рауде, а начинаю петь. Без микрофона. Вживую. Напрягая связки до предела своих возможностей.
Глава 31. Звезда родилась
Наша команда не готовилась к такому форс-мажору, но стоит мне запеть, все мгновенно меняют свои планы. Бэк-вокалистки резко замолкают. Звукооператор уменьшает басы, а танцоры отгораживают меня живой стеной от Анастасии и Вероники, словно сцена теперь только для меня.
Благодаря их стараниям мне больше не приходится перекрикивать динамики, бояться новых подлостей от Анастасии. И можно просто петь.
Наверное, это безумие. Однако публика замолкает. Все зрители, от важных гостей перед сценой до веселой молодежи в конце танцпола, с удивлением смотрят в мою сторону. А Шапокляк, которая уже готова была вынести на сцену запасной микрофон, разворачивается и уходит в зал.