Предчувствие: Антология «шестой волны»

Лазарчук Андрей Геннадьевич

— Нет!

— А придётся, — вздохнул Пиндар. — Где наша не пропадала? Раздевайся, Кать, раз пришла.

Катерина покраснела.

— Да ты же свинья!

— Знаю, — сказал Пиндар. — Но это ничего не меняет. Недаром дед Исай нарек меня первым имморалистом.

— Пиндар, зачем я тебе? Ты же ещё маленький.

— Да так, — сказал Пиндар. — Давненько голых баб не видал.

— Но зачем? Я ведь женщина, — напомнила Катерина. — А тебе бы крошечку-хаврошечку

в самый раз.

— Мне, — сказал Пиндар, — любовные игры по барабану. Ты мне для души понадобилась.

— Это как?

— Душа, Катька, требует, — объяснил поросёнок. — Когда душа хочет, хрен ты её уймёшь. Это, Кать, называется духовная жизнь. Слыхала про такую?

— Слыхала, — обрадовалась Катерина. — Нам про неё в школе много чего рассказывали. Так я тебе, Пиндар, лучше спою что-нибудь, если тебе духовно вздрючиться невтерпёж.

— Кого споёшь? — презрительно сказал Пиндар. — Я, когда выпью, только битлов слушаю и Ерёму. Ерёма — это тебе не хрен чихнул… Ерёма — Чайковского может. Ну раздевайся, дура, чего стоишь? Ждёшь, пока забодаю?

Пиндар угрожающе хрюкнул.

Катя, делать нечего, стянула с себя юбку и кофту. Пиндар поощрительно жмурился и стонал.

— А трусы? — робко спросила Катя.

— И трусы, Катенька, — сказал Пиндар. — Если тебе не трудно, брось их на дерево. И повыше. Вот так, умница… Вот так, моя маленькая…

Бесстыдные глазки буравили её тело. Бесстыдный воздух обдувал её, как хотел, как давно, наверное, мечталось в его фантазиях. А бесстыдный холод лапал её за бедра, за шею, за живот. Катя поёжилась.

— Ну зачем тебе это? — всхлипнула она. — Ты же всего-навсего поросёнок, хоть и крутой.

— Я, — сказал Пиндар, — так прикалываюсь. Шучу я, Кать. Ладно, иди в деревню.

Катя начала собирать раскиданную одежду.

— Ты мне это брось, — сказал Пиндар. — Ты в деревню без одежды иди. Полезешь на дерево — забодаю.

— Но почему?

— По приколу, — усмехнулся Пиндар. — Иди-иди, там тебя, голенькую, Матвей с мужиками встретит. Накормит, согреет и спать уложит. А потом ещё раз уложит. И ещё раз. И так до утра…

Поросёнок завизжал от восторга: так, видать, понравилась мысль.

Катя, размазывая по лицу солёные капли, тихо побрела навстречу Матвею и мужикам. Бесстыдный холод обнял её, лаская всё быстрее и проникая внутрь, почти до сердца. Катя застонала, сначала тихонько… Но холод уже ничего не боялся. Он хотел её. Он получал наслаждение, терзая её, сильнее и яростнее — он дрожал и дрожало Катино тело. Он содрогнулся, счастливый, уже кончая… Катя прикусила губу.

Позади захлёбывался визгом Пиндар-шутник.

Через

пять минут мимо пошёл полувековой дядька. Пиндар, нарушив притворный сон, выскочил тому прямо под ноги.

— Здорово, мужик.

— И тебе здорово, животное.

— Ну чего стоишь? Штаны-то снимай.

— Зачем?

— Не твоего ума дела. Снимай, тебе говорят. А не снимешь, горло перегрызу.

— Ну тогда ладно, — покорно сказал мужик. — Так бы сразу и говорил.

Он исполнил просьбу быстро и деловито, не мялся, не переживал, мужчина всё-таки, куда ему до недавней барышни.

— Ты штаны-то на дерево забрось.

— Это ещё на фига?

— Прикол у меня такой, — нетерпеливо объяснил Пиндар. — Ты только повыше швыряй, чтоб воры не унесли.

Делать нечего, зашвырнул… Удачно так, почти до макушки.

— А дальше-то чего?

— А дальше слушай меня, — сказал Пиндар. — Тут недавно девка голая проходила. Совсем голая — ты хоть понимаешь, мужик? Такое, мужик, раз в году бывает, по большим праздникам. Раз-два, на старт, внимание, марш! Догоняй, едрить твою через пень колоду!

Мужик, провожаемый свистом свиньи, потрусил в указанном направлении.

Вождь вернулся

— Иосиф Виссарионович! Иосиф Виссарионович! — донёсся до пригорка отчаянный крик.

Догоняя свой крик, к пригорку подбегал Вася Прелый.

— Ну чего тебе опять, коммунар поганый? — устало спросил Пиндар.

Тот, на подходе растеряв дыхание, молчаливо-обожающе смотрел на Пиндара.

— Плохо тренируешься, коммунар.

— Ы-ых, — возразил Вася Прелый.

— А точнее?

— Иосиф Виссарионович! — сказал Вася. — Докладываю: на селе английские шпионы. Числом двое. Вооружены и очень опасны. Законспирированы под научную экспедицию. Цель приезда пока не выяснена. Пока всё… Жду дальнейших распоряжений.

— Откуда сведения?

— Бабки судачат, Иосиф Виссарионович.

— Если бабки — это серьёзно, — сказал Пиндар. — С бабками шутки плохи. Слушай задание, коммунар: найди и загоняй их сюда. Давненько не хавал я английского шпиона.

— Так точно, Иосиф Виссарионович.

— Сколько раз тебе говорить: забудь это имя. Знаешь, дурак, что про твоего Виссарионыча в газетах пишут? Пишут, что это сраный тиран.

— Вас понял, Иосиф Виссарионович, — сказал Вася. — Они не должны догадаться, что вождь вернулся. А насчёт газет — это вы правильно.

— О-о, — простонал Пиндар. — Я же сказал…

— Так точно, Иосиф Виссарионович, — сказал Вася. — Отныне буду звать вас Оппортунист.