Предчувствие беды
Шрифт:
– Турецкий, если ты сейчас уедешь… – начала было жена.
– Да подожди, Ира, – отмахнулся Саша.
– Что там у тебя?
– Я обещал Нинке в школу ее проводить. Сегодня первое сентября все-таки.
– Обещал, так проводи. Детей нельзя обманывать. Тем более что отменить астраханский взрыв мы, как ты понимаешь, уже не можем. Это информация для размышления.
– Ладно, Слава, позвоню позже.
Ирина готовила завтрак, наряжала Ниночку.
Через час семейство Турецких прибыло к зданию гимназии. Стоя в плотной толпе родителей, слушая, как его дочь читает в микрофон стихи, посвященные школе, Александр думал о том, что его первоначальная версия – версия террористического акта – возможно,
Вечером Александр сидел у телевизора. Какой-то очередной «круглый стол» был посвящен проблемам религиозных сект.
– Нужно запретить их деятельность на территории России! То «Белое братство», то «свидетели Иеговы», баптисты всякие… и все морочат голову нашим детям, отрывают их от семей, заставляют продавать квартиры, – горячилась нарядная дама. – Это психологический терроризм, который нам навязывают религиозные фанатики с полного попустительства властей!
– Терроризм – это не религиозное течение, а способ достижения цели, – возражал ей смуглый мужчина, профессор богословия, о чем сообщила бегущая строка.
– Фанатики, фундаменталисты – это люди, которым противен существующий миропорядок, люди, которые хотят изменить окружающее пространство!
Эти слова профессор произнес с некоторым нажимом, глядя не на собеседницу, а в камеру. Затем перевел взгляд на даму и продолжил:
– Они создают свою контркультуру, со своими ценностями, они желают наказать мир, который им противостоит. Религиозная принадлежность этих людей может быть самой различной. Иудейские экстремисты преследуют политические цели, христианские – восстают против традиционных ценностей западного мира. Вспомним, что Тимоти Макбейн, совершивший теракт в Оклахома-Сити, – это христианин, мстивший за разгром секты Давидовой. Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне. Его миссия оказалась выполнена ровно через сорок лет. – Профессор снова вперился в камеру.
– Подождите, что вы все в одну корзину сваливаете? При чем здесь Моисей? Я говорю о сектах!
– Но в секты приходят люди, обиженные жизнью, судьбой, близкими. Традиционные религии – будь то христианство, буддизм, ислам – самодостаточны и нейтральны…
Александр заснул. Ему снился Эдик, который ожившим фотороботом крушил приборную доску кабины пилотов. Пилотом был сам Турецкий. Он пытался помешать роботу, но почему-то не мог пошевелиться. Его разбудили позывные «Вестей».
– Как нам только что сообщили, сегодня в девятнадцать тридцать по московскому времени над Иркутском потерпел крушение самолет ТУ-154 компании «Аэрофлот», совершавший рейс Хабаровск – Новосибирск. На борту лайнера находились семьдесят восемь пассажиров и девять членов экипажа. Обломки самолета обрушились на жилой квартал города, разрушили два жилых дома. На месте падения лайнера полыхает пожар. Точное количество человеческих жертв пока установить невозможно.
– Какой кошмар, – тихо вымолвила Ирина и опустилась на диван рядом с мужем.
…В понедельник центральные газеты пестрели устрашающими заголовками типа: «Отечественная авиация в коллапсе», «Точное число жертв авиакатастрофы над Иркутском невозможно определить», «Две катастрофы – два взрыва?», "Не летайте самолетами «Аэрофлота» и так далее.
Меркулов наугад вытянул газету из лежащего на столе вороха, прочитал:
– «…В субботу, 1 сентября, в небе над Иркутском взорвался самолет ТУ-154, совершавший перелет из Хабаровска в Новосибирск. На борту находилось 78 пассажиров. Как нам стало известно из информированных источников, причина авиакатастрофы – взрыв на борту лайнера. До последней минуты связь с пилотами сохранялась, и ничто не предвещало
Грязнов взъерошил волосы, возбужденно проговорил:
– Главное, картина взрыва – один к одному с воронежским. Журналюги правду пишут. Узнать бы, кто им информацию поставляет, да ноги тому умнику вырвать за разглашение тайны следствия. Это так, к слову. В общем, пока не установлена причина взрыва, говорить о чем-либо рано. Ужасно, конечно, что самолет рухнул на жилой квартал, но один положительный момент есть: обломки фузеляжа, двигателя и крыльев – все это лежит достаточно компактно. Будем надеяться, что причину взрыва удастся установить достаточно быстро.
– Ты, Саша, о чем задумался? – Меркулов посмотрел на Турецкого.
– Я, может быть, зациклился на своем, так же как Слава на Сосновском, но мерещится мне «след Эдика». Так и хочется сказать: «Чур, меня». Мне, Костя, звонили ребята из горпрокуратуры Хабаровска, они в курсе, что мы ведем дело Аэрофлота. Спрашивали, нет ли каких соображений по взрыву.
– И что ты им сказал?
– А что я могу сказать, пока причина катастрофы не установлена? Только думаю, что нам придется туда лететь.
– А не страшно – лететь-то?
– Они нас так доведут… что дышать страшно будет, – процедил Турецкий.
Глава 20. ИСТОКИ
«И да благословенны будут дела и мысли его, и место в райском саду среди гурий уже уготовано для него, ибо при жизни стал он праведником и прожил жизнь праведника, ибо так было угодно Аллаху».
Звонок, пришлось захлопнуть книгу. Телефон надрывался.
Рафик Лаарба нехотя поднялся с молельного коврика. Подошел к телефону, снял трубку.
– Рафик, привет! Как дела? Как здоровье, дорогой? Это Эдик.
– Здравствуй, дорогой, все хорошо. У нас тут зима на дворе какая-то. Дикая холодина, правда, скоро обещают потепление. Как здоровье Мариночки?
– Да я теперь не Мариночкой, а Ириночкой занимаюсь. Окончательно и бесповоротно. С Мариночкой я порвал.
– А точно? Не вернешься к ней? Ну ты понимаешь, в каком смысле я это говорю? Не передумаешь?
– Нет, Рафик, я это тебе как мужчина мужчине говорю. Так что и у тебя, и у меня теперь девушек Иринами зовут. Слушай, у твоей подруги, кажется, день рождения скоро, если я не ошибаюсь, то ровно через две недели? Ты сам-то об этом не забыл?
– Как через две недели? Ты ничего не перепутал? Точно через две недели?
– Да, дорогой, можешь мне поверить, у меня на даты память как часы. Так что позвони мне через две недели, я поздравлю. Ну все, привет!
– До свидания, Эдик.
Так, значит, день рождения через две недели. При мысли об этом стало неожиданно холодно. Или жарко? Надо взять себя в руки, хватит трястись. В конце концов это и есть то самое великое дело, ради которого он столько лет готовился и жил. К тому же он профессионал. Его же учили, долго учили. В том числе и конспирации. Вот если кто-то подслушал только что состоявшийся разговор, ну кто что в нем поймет? Ну созвонились, ну о бабах поговорили. Ну сменил Марину на Ирину, ну и что?