Предел обороны
Шрифт:
Полтора десятка минут спустя Федор показал правый поворот и свернул на ближайшую развязку. Новый, отделанный согласно всем современным дорожно-строительным канонам кольцевой спуск с эстакады вел в короткий и заброшенный на первый взгляд проезд. Контраст был разительным, как будто крайний столбик ограждения отделял Москву от ее самой глухой окраины. Довольно свежий гладкий асфальт кончился мгновенно. Офисный «Форд» сразу нашел одним колесом рытвину, другим кочку…
— Угробишь машину — шеф распнет, — уведомил Павел, восстанавливая свое первоначальное положение
— Вон туда смотри, — показал он через лобовое стекло. — Оно — учреждение…
Павел всмотрелся. Дом как дом: серая, в меру унылая трехэтажка у дороги, без особых внешних признаков неблагополучия. Расположение, правда, не очень… Плохое, прямо сказать, расположение. Почти промзона, с одной стороны непрерывно шумит Третье кольцо, с другой — железная дорога. Далее по проезду начинаются какие-то совершенно нежилые не то склады, не то ангары за изломанным бетонным забором… Впрочем, все окна приюта светились, обитатели знали наверняка, что «честно» бомжевать гораздо хуже.
Федор затормозил у подъезда. Две подозрительные личности, приближающиеся от другого конца дома, тоже затормозили, присматриваясь, и похоже, готовые в любой момент дать деру в обратном направлении.
— Ну и?.. — выдавил Павел. — Что будем изображать?
Вместо ответа Сергеев откинул «бардачок» и достал наручники.
— Без особого творчества… Руки давай.
Павел пожал плечами. Замысел был прозрачен: утреннего клиента по перестрелке взяли и привели не то на очную ставку, не то на иные оперативные мероприятия. Не слишком представительно — для чистоты надо бы еще пару человек оперов и хотя бы одного криминалиста. Но для прижившихся в приюте могло и сойти…
— Сильно не затягивай, — хмуро произнес он, протягивая запястья.
— Ученого учишь? — Федор усмехнулся. — Выметайся из машины.
Вход в приют оказался свободный. Если какие-то социальные работники здесь и были — уборщики, санитары, раздатчики бесплатного супа, — то уж точно не было нормальной охраны. Что, в общем, понятно, если уж чего и стоило охранять, так это Москву от «иностранцев», а не наоборот. Минуя условный пост вахтера, Федор деловито осведомился у дедульки в куртке не по росту с засаленной неопределенной эмблемой на рукаве:
— Этот где жил?
— А-а… — Дедулька явно не ждал уже сегодня никакого начальства. Чайник он спрятать успел, но на четверть полный граненый стакан остался стоять перед ним на столике. Рядышком с нехитрой закуской: черной полбуханкой, луковицей и почему-то сушеной воблой.
— Этот, говорю. — Федор дернул за рукав Павла, который заранее нацепил тоскливо-отрешенную мину.
— Так это… — спохватился старичок. — Двадцать третья комната… Второй этаж и направо…
— Вперед, — скомандовал Федор снисходительным и в то же время брезгливым тоном.
Профессионал! Павел скривился и шагнул в сторону лестницы, в некотором удивлении озираясь по сторонам.
Простой — краска и побелка, — но довольно свежий ремонт, местами чистая ковровая дорожка, в меру чахлые растительные останки в горшках по окнам… Плотно закрытые
Крайняя дверь у лестницы вдруг распахнулась, и Павла едва не сбил с ног малолетний иностранный бомж. С громким абордажным криком пацан лет десяти обогнул короткий конвой и, топоча, устремился вдаль по коридору. За ним с таким же шумом и из той же комнаты вырвались еще двое, кажется, помладше. Один и впрямь потрясал абордажной саблей, и Павлу потребовалось целое мгновение, чтобы сообразить: клинок пластмассовый. Второму хватило грубо оструганной доски от ящика.
— Во дают! — удивленно высказался Федор. — Целыми днями в поездах да переходах милостыню клянчат, и все равно силы остаются.
— Дети… — неопределенно пожал плечами Павел, сам не понимая толком, что хотел этим сказать: то ли что сил у детей хватает на все, если есть хотя бы и бесплатный, но суп, то ли объяснить их способность, словно бы и не замечая, переносить вполне взрослые невзгоды.
В этот миг из двери высунулась женщина одной с детьми национальности, коротко и понимающе глянула на Павла, на его руки в браслетах и заголосила вслед пиратам что-то призывное и непонятное. Федор сосредоточился и толкнул «подследственного» в спину.
Второй этаж оказался точной копией первого и отдельного описания не заслуживал. Нужная комната в полном соответствии с предсказанием старичка-вахтера нашлась справа от лестницы. Сергеев по-хозяйски, не стучась, толкнул дверь. И так же по-хозяйски со словами «Давай, давай, не задерживай…» сначала втолкнул внутрь за локоть Павла, затем вошел сам.
Первое, что бросалось в глаза, — теснота. Нет, само помещение было вполне просторным — комната метров тридцать, пара окон и даже балконная дверь, намертво, правда, забитая гвоздями. Большая светлая комната… Если бы здесь не жили четыре семьи и с потолка не свисала бы единственная шестидесятиваттка на витом шнуре: несколько натянутых без всякой системы бельевых веревок с какими-то пеленками и подгузниками создавали слишком много темных углов.
Четыре женщины ахнули в унисон. Семеро или чуть больше детей замерли, сверкая в сторону гостей взглядами различной степени любопытства и настороженности. Двое совсем грудничков поменялись ролями — один заголосил во все горло, другой, наоборот, замолчал. Мужчин в комнате не оказалось, но все равно не вполне было ясно, как эта орава умещалась на четырех штатных кроватях, расставленных вдоль стен. Впрочем, несколько скатанных матрасов проясняли ситуацию — спальные комплекты, видимо, использовались здесь с максимальной эффективностью: кровати одним, матрасы другим. А если их рядом положить, то детей туда вообще человек десять влезет…