Предлесье

Гром Макс

Вадим сунул листок в поясную сумку.

— Поосторожней там. — Попросил старик, помогая Васильеву вытащить питбайк на улицу. — Как вдруг чего, зови на помощь по рации.

— Ладно, дед. — Ответил на просьбу Вадим, перед тем как напялить противогаз.

Питбайк взвыл и ринулся к еле видимой тропе, оставшейся от дороги. Под кронами увеличивающихся каждый день древ, круглыми сутками царил мрак, то не полный, а то абсолютный.

Железный конь и его наездник, своей скоростью отгоняли от себя ядовитые пары. Колёса

разбрызгивали грязь и не понятные субстанции, порой светящиеся мерзкими оттенками зелёного.

Кустарник скрывал за собой кости людей и остовы раскуроченных машин. Жители, прожившие в Ижевске всю жизнь, бежали из него до последнего, даже когда уже не было ни шансов, ни смысла.

Эвакуация захлебнулась в крови, но люди всё пытались убраться отсюда. Они собирали вооружённые отряды и с боем пробивались к дороге в менее ужасное завтра. Далеко не у всех вышло задуманное.

Еле стоящее здание больницы появилось через пять минут езды. За ним находились другие, с разными степенями разрушения.

Вадим проехал мимо сломанного и вдавленного в землю шлагбаума. Здесь дорога была, хоть и не везде, и не всегда с асфальтом.

В помещение для охраны Васильев не заглянул. Погром в нём, указывал на то, что там уже давно ничего не было. И сюда человек как-то умудрился добраться и забрать себе жизненно необходимое. Или, они не добирались, а изначально были здесь. Может, прямо сейчас на Вадима из окон смотрели выжившие, целились в него и думали, стрелять им, или не стрелять.

Дунул ветерок, выгнал из будки охраны бумажки. Вадим сидел на питбайке ещё пока живой. Так есть здесь выжившие, или они решили повременить с убиением гостя?

Васильев снял короткий автомат с предохранителя и двинулся дальше. Проезжая понемногу и тормозя ненадолго, чтобы прислушаться. Ухо на секунду что-то услышало, подловило искажённый гудением мотора питбайка звук.

Ничего. Только ветер, шелест листвы и скрип древесины. Нервы шалят. Боязно в одиночку по лесу из страшных сказок шататься.

Так ещё и дышалось совсем тяжело. Организм быстро катающий кровь из-за страха, просил больше воздуха, а фильтры противогаза не могли ему его дать. Всё поднывало снять резиновую маску и отдышаться.

Вадим эти мысли прогонял. Над ним может, и простиралось не закрытое ветвями и густой листвой небо, но ветер дул порывистый и довольно сильный. Он выгонял из теней яд, и тот не успев испариться на солнце, мог отравить достаточно глупого, чтобы снять противогаз человека.

Васильев проехал ещё пару десятков метров и увидел карту на доске. Хорошая находка. Без неё в этом медицинском посёлке, невозможно было ориентироваться.

Осмотрев карту, Вадим треснул себя по прикрытому шлемом лбу. Он пропустил роддом.

Пришлось возвращаться.

От здания роддома осталась ровно половина. С его разрушенной частью, деревья не поделили пространство.

Вадим

оставил моцык у входа и, не шумя зашёл внутрь.

Ну и тишина же там была. Вадикино дыхание в противогазе издавало больше шума, чем всё это ополовиненное здание. Вместе с людьми, его покинули и звуки. Галдёж пациентов и врачей, шарканье шагов, шуршание бумаги, бахил и мягких с кресел под задницами — все они исчезли.

Комнаты стояли пустыми. В кабинетах и палатах ещё осталась мебель, а вот в помещениях, где раньше стояла аппаратура, теперь стояла только пыль.

Больницу спешно эвакуировали. Всё вывезли.

Вадим испугался и как последний дурак побежал по коридорам, не боясь попасть впросак из-за своего поведения. Он искал, где у них тут медикаменты хранятся. Склад там какой-нибудь, или чего похожее.

Нашёл. Влетел в комнату. Пусто. Опять одна блятская пыль. Нихуя не оставили. Ну зачем суки всё забрали спрашивается? Здесь бы антибиотики все вывести, да чего такое же полезное. Кто вообще будет в таком мире рожать?! Кому эти все лекарства нужны?! Да вот хоть Арине. Её никто не спрашивал. Просто дал такой мир и сказал: «Не тот срок чтоб откладывать, чтоб аборт делать. Теперь рожай, как хочешь».

Васильев ударил со злости в дверной косяк и всхлипнул от боли. Давненько пораненная рука порой давала о себе знать.

Вадим вернулся на улицу и сел на питбайк. Мужик не отчаялся. Ещё была надежда. Тут второй роддом стоял.

Питбайк понёс хозяина к цели.

Нужно было спешить. Солнце уже почти спряталось за кронами деревьев.

Из пелены полумрака на секунду показалось здание станции переливания крови. Потом, какое-то время всё тянулся хозблок.

Вадим хотел в него заглянуть, но как увидел распахнутые ворота и следы больших шин, так сразу перехотел.

Немного дальше, вровень с высокими деревьями, стояло восьмиэтажное красноватое здание с блестящими от капель расы стеклопакетами. Верхние этажи громадины, сверкали оранжевым. Садящееся солнце посылало на стены и окна свои лучи, а те отражали их.

До ушей Вадима вновь что-то донеслось.

Васильев резко затормозил и прислушался.

Теперь он точно слышал звук. Мотор рычал. И не его питбайка, а гораздо мощнее.

Вадим поспешил заглушить своего скакуна и отвести в сторонку.

Звук мотора как понял Васильев, доносился со стороны второго роддома.

Час от часу не легче.

Перебежками, пригибаясь, разок проползая, Вадим подобрался к роддому.

У него сердце ушло в коленки, но он пересилил страх и прокрался в здание.

К рычанию двигателя, добавились приглушённые бетоном стен голоса.

Здесь всё же были люди. Оставалось только понять, хорошие, или плохие.

Вадим прошмыгнул в первый попавшийся кабинет, прижался к стенке и, скребясь об неё, приблизился к окну.