Предназначение
Шрифт:
Бежит по болоту, как по твердой земле.
– Вот и болото, служба моя проклятая. Все ждали, набравшись терпения, когда старик к делу приставит, а на меня гулянки напали. Вот и получила все остаточки в полной мере. Хорошо от рыбьего хвоста с грехом пополам отбилась. По молодости, оно, может, и терпимо, а потаскай я его сейчас в мои то годы по болоту? Обхохочешься.
Будь одна, тюкнулась бы, думает про себя берегиня, чем сидят, на кочку повыше и посуше. И разревелась бы, оплакивая свою горькую судьбу. А при людях разве позволишь? Берегиня!
И до того горько и обидно стало, что не удержалась и всхлипнула в который уж раз, пожалев, что так грубо и бездумно обошлась с лешим У него хоть за душой и пары портянок нет, так и она не лишка приданного скопила, но все же мужское плечо. И не нужны ему портянки.
Радогор не утерпел и оглянулся.
– Не грусти, тетушка. – Улыбнулся он. – Было твоим болото, твоим и останется. В своем углу доживать будешь. Не придется по людям на старости лет ходить.
Уверенный и ласковый его голос немного приободрил кикимору и она повеселела.
– Так все глаза ему бы и выдрала ему, подлому. – Мстительно проворчала она, глядя в спину Владе. – Так до них, этих глаз, еще добраться надо. А пока добираешься, вся злость пропадет. И опять выходит, все не слава Роду.
Ночь упала на болото неожиданно. И не упала, а обрушилась, минуя вечер. Ночное черное небо нависло низко над головой. Звезды хоть руками хватай и в мешок горстями складывай. И не месяц, луна, поднялась и прочертила через болото прямую дорожку.
– Вот по ней, по этой самой дороге и пойдем, ни куда не сворачивая. И ног не омочим. Будто сухой дорогой. – Оживилась кикимора и бросила красноречивый взгляд, на мешок, висящий у Радогора за спиной. – Я тут, не далеко, одну полянку просторную знаю, где можно дух перевести.
И она заторопилась, почти забыв о своем горе, к заветной полянке. Обошла их стороной и заскользила по черной воде. И скоро уж нетерпеливо покрикивала, стоя на не высоком холмике с парой кривых чахлых деревцев.
– Ну, где вы там! Я уж все глаза проглядела.
– Рядом. – Отозвался Радогор и, не скрывая тревоги, повернулся к Ладе. – Притомилась?
Можно было не спрашивать. По лицу можно угадать. Болото не лесная дорога. По пояс вымокла, как не старалась попадать в его след, но ответила бодро.
– От вас не отстаю.
Но едва шагнула на островок, как намокшая одежда потянула ее вниз и она села, опираясь на руки.
Радогор скинул мешок с плеча и принялся стягивать с нее сапоги вместе с тонкими вязаными чулками. Ноги у княжны побелели от воды и кожа на пальчиках сморщилась.
Кикимора стояла рядом, бросая быстрые взгляды и понятные взгляды на мешок. Но Радогор, не замечая этого, сначала вылил воду из сапожков и почти на сухо отжал носки.
– Развязывай мешок, тетушка, и стели холстину. Я сейчас, скоро.
Наломал с деревьев сухих веток, сложил их шалашиком и ладони над ним
– Портки бы просушить.
Влада подняла на него растерянный взгляд и неожиданно для него засмеялась.
– Хороша же я буду здесь без портков. Другое на ум не пришло? Да я снять их не успею, как теткины приятели до костей обгложут. И неуверенно спросила. – Мы долго здесь пробудем, Радо?
– Поедим, подсушмися…
– Тогда я посплю.
И зажав кусок хлеба в руке, устроилась на его коленях. Да так и уснула с недоеденным ломтем в ладони.
Радогор виновато посмотрел на берегиню и, словно извиняясь, пояснил шепотом, боясь разбудить княжну.
– Не привыкла еще. Давно ли из терема? И ты отдохни…
Берегиня слушала его вполуха, бросая быстрые тревожные взгляды по сторонам.
– Вот же до чего запугал, Упырь окаянный! Всю жизнь от молодых ногтей начиная, жила здесь безбоязненно, а сейчас неведомо что мерещится. Аж все волосы дыбом торчат.
Радогор удивленно раскрыл глаза. Если и захочешь найти волосы на голове сварливой хозяйки болота, не найдешь. Один расщеп торчит. Но промолчал, боясь нарваться на гневное слово.
Влада, свернувшись в клубок и обняв его за пояс, мирно спала на его коленях, Костерок догорал в ночи. Пора было выходить, но Лада спала так сладко, что он все ни как не решался ее будить. Но берегине сидеть было не в мочь. Она то и дело вскакивала, вглядывалась в темноту, на золотистую лунную дорожку.
– Эк, ее раздирает! – С завистью проговорила кикимора, прислушиваясь к ровному дыханию княжны. – Нашла время спать.
– Чулки еще сырые… - Попробовал оправдать Ладу Радогор.
Не вышло. У кикиморы нашлось веское возражение.
– Молодая. На ногах досохнут. Некоторые вообще босиком ходят. И ничего, не промокают. А костер в ночи на другом краю болота видно. Досидимся.
Что и говорить, права старая ворчунья. Самому всякая всячина мерещится. То точки черные по болоту к ним ползут, то трава шевелится, хотя и слабого ветерка нет.
– Вставай, Лада. Пора… - Осторожно коснулся ее плеча. – На руках доспишь.
– Влада распахнула ресницы. В синих глазах и следа сна нет. Спала или нет, не угадаешь.
– Ногами пойду. – Улыбнулась она, натягивая на ноги теплые чулки. – У тебя руки мечом и луком заняты.
– Тогда вот тебе корешок. – Коснулся губами ее лба. Взгляд убежал за ее спину.
То, что открылось ему, заставило его вздрогнуть.
К их острову со всех сторон быстро, ловко скользя по болоту на паучьих лапах, приближались дикие существа. Круглая голова с выпуклыми глазами и раскрытой зубастой пастью сидела на бочкообразном теле, покрытом густой шерстью. О намерениях чудовищ догадаться было не трудно, тем более, что в размерах они мало чем уступали годовалому теленку.