Предназначение

Ярославцев Николай

– Прямо идем. Надо ближе подобраться. А свернуть всегда успеем. – качнул головой Радогор, и указал рукой. – Туда… Веди, тетушка. Только далеко не убегай.

Кикимора не возражала, но не утерпев, все же что – то пробормотала не очень лестное.

 -Ох, и язык у тебя, тетушка. – Радогор покачал головой. – И как ты при таком языке от рыбьего хвоста открутилась?

 -Чужую задницу подставила вместо своей, так и открутилась. Пусть мавка при ее красе его таскает, а я и так проживу. – Не скрывая злорадства, отозвалась берегиня, и расхохоталась. – С этого места мы все одинаковые, на одно лицо, можно сказать, а спереди ему некогда было нас разглядывать.

Даже вспотел, как старался. Правда, она со мной с той поры здороваться перестала, а мне то что до этого? Хвост уже при деле. Или при теле? До сих пор не решу. С другой стороны, как не решай, как не верти, а уже не отвернешь.

Воспоминание о давней проделке утешило кикимору и вернуло ей хорошее расположение духа. Она развеселилась, на время забыв обо всех огорчениях.

– Эх, не видели вы меня в ту пору. – Тараторила она. – И как бы вы меня увидели, когда вас еще и в пометухах не было? Ох и верткая же я была.

С головой влезла в воспоминания, не переслушать. Но ее слова, не задевая Радогора, пролетали мимо. Стиснув зубы, шел на негнущихся ногах, изредка ловя взглядом врана. Влада пристроилась рядом и шла, с тревогой заглядывая в его лицо. Глаза ввалились и утонули в черных полукружьях, нос заострился, щеки впали и пожелтели, а губы посинели и местами покрылись кровоточащими трещинками. Со страхом ждала она, когда Радогор начнет падать, чтобы успеть нырнуть под его руку, хотя и не верила, что сумеет удержать его на ногах.

– Пожуй корешок, Радо. – Робко попросила она, глядя умоляющими глазами. – Легче идти будет. Я вон, как бегу.

Радогор отрицательно замотал головй.

– Так надо, Ладушка. – Тихо, словно боясь, что кто – то кроме нее услышит его слова, ответил Радогор. – Пусть увидит меня таким, если посмотрит в нашу сторону. Опасаться меньше будет. Подумает, что я всю силу уже истратил на него.

Шли, не останавливаясь. Иногда проваливались в воду по пояс. Это Радогор. А Лада ныряла по горло. Барахталась в гнилой воде, страдала от отвращения, но не кричала. И тогда, не слушая ее возражений, Радогор выносил ее на руках. Ели и то не останавливаясь, на ходу, не обращая внимания на, покрытые грязью руки, и мясо, заметно отдающее душком.

Наступила ночь и на воде опять заиграла лунная дорожка, веселя душу зыбкой надеждой. Идти стало легче. Хоть и не по суху, как обещала берегиня, но и не по пояс в воде. Не глубже колен княжны.

Теперь уж Радогор все чаще начал поглядывать на княжну. И всякий раз в его глазах читалось беспокойство и тревога.

– Притомилась, Ладушка? Давай понесу. – Не выдержав, сказал он. – Сапоги размокли, опять ноги в кровь собьешь.

Влада отчаянно замотала головой.

– Я сама, Радо. Не сердись. – И виновато улыбнулась. – как же я дальше пойду за тобой, если на второй день на руки полезу к тебе?

За целый день не присели не разу. Порой не шли, брели, с трудом выдирая ноги из трясины. Хлеб промок и превратился в противное, дурно пахнущее тиной и гнилью, тесто. И Радогор все чаще заставлял Ладу и берегиню есть свои корешки. Но и их запас у него заканчивался. Лада безропотно разгрызала сухой и твердый, как дерево, корешок, заставляя с трудом проталкивать себя его в горло.

Даже кикимора бежала уже не так резво. Часто останавливалась, оглядывалась по сторонам, пытаясь нащупать знакомую дорогу и растерянно поворачивалась к Радогору. И бежала дальше, встретив его равнодушный взгляд, с которым он отвечал ей.

– Прямо, тетушка, держи. Все время прямо, и ни куда не сворачивай.

Но

и ее терпению пришел конец.

– Куда же еще прямее? – Возмутилась она, в очередной раз услышав надоевшие слова. – Прямей уж не куда. Глаза он нам отводит, Упырь мохнатый. Гоняет по болоту туда – сюда, а мы бегаем, бегаем, вылупив глаза, как будто другой работы нет.

Радогор усмехнулся.

– У тебя корова не доена, тетушка? Или куры не кормлены? – Спросил он, тщетно пытаясь пристроиться к враньему глазу.

– Шутки шутишь над старой женщиной? – Озлилась берегиня. – В игрушки играешь? Не наигрался еще? Хворым прикидываешься, надеешься его на голой заднице объехать? А он тебя за нос и вокруг болота водит вместе с твоей хитростью.

Радогор и сам понимал, что права кикимора. Водит их Упырь по кругу. И если не остановятся, чтобы сделать хоть короткую передышку, так и останутся навсегда в этом царстве черной дрягвы.

– И как я тебя, спрашиваю, добрый молодец, - Радогору казалось, что с языка берегини катится яд, - мы дальше пойдем, когда твои припасы даже мои лягушки в рот не возьмут? Я то ладно, привычная. На меня не берут, не меняют. А княжна? Ты подумал, на что она будет годна, когда из болота выберемся?

От возмущения на месте не стоится берегине. Мечется вокруг него, как плавунец, и даже кулачком на него замахнулась. Но Радогор не слушал ее. Стоял, глядя не мигающим твердым взглядом, себе под ноги, отгородившись от всего. Гневный голос кикиморы уплывал вдаль, а вместе с ним и сама берегиня растворялась в просторах болота. И Лада не рядом, а там же где и кикимора. Ни кого рядом. Только он. И болото, испорченное его колдовством. Тело медленно наполнялось возвращающейся силой. Мощь злая, беспредельная переполняла его настолько, что все тело пылало, как в огне. Ладони начали рваться от жара. Вытянул их на гладью темной воды и медленно погрузил в воду. Но не для того, чтобы остудить их. Так же медленно зачерпнул в ладони воды… Не глазами, чем то иным, увидел, как со дна, из черных глубин трясины поднимается не ясное темное пятно. Прошло совсем, как казалось ему, времени и на поверхности болота закачался островок зеленого донного мха, не в одну сажень толщиной.

Сознание возвращалось неохотно, все еще блуждая в черных безднах дрягвы. Сначала к нему вернулся, возмущенный до глубины души, голос кикиморы. Затем и она сама выросла перед глазами, скачущая на, чудом появившемся, зеленом островке.

– А раньше не мог явить нам его? Обязательно надо было меня до ругани довести? – Кипела она. – Я вот Ладку настропалю, узнаешь, почем щепотка соли. Глядишь, и хлебушко бы уцелел. С девки уж штанешки спадывают. Что зад, что перед, везде одинаково.

Окинул Владу обеспокоенным взглядом. И успокоился. И с тем, и другим у княжны было все в полном порядке. Страху нагоняет вздорная старуха. Не одну седьмицу ее надо по болоту гонять, чтобы все сравнялось

Подхватил ее на руки и ловко перебросил на островок.

– Сыро. – Предупредил он, следом забираясь и сам.

– Вода к воде не липнет. – Тут же откликнулась кикимора, буравя его сердитым взглядом. Раньше не размокла, теперь уж вовсе не размокнет. Дать бы тебе по затылку, чтобы знал, как над народом издеваться.

И сухоньким кулачком над нм протрясла.

– Раньше не мог додуматься?

– Сам поднялся. – Радогор покосился на кулачок кикиморы, - кто знает, что на уме у вздорной старухи, - и отодвинулся от нее подальше. – Здесь отдохнем, а потом со свежими силами дальше пойдем.