Председатель (сборник)
Шрифт:
— С ума сошел? — заорал на него таксист. — Отвечай за тебя!
— Не шуми, браток! — весело сказал Гущин и распахнул перед Наташей дверцу.
Наташа села в машину, Гущин — рядом с ней.
— Давай прямо, браток, — так же весело сказал он. Ошеломленный решительностью клиента шофер с лязгом включил скорость. Машина тронулась...
...Сменяются планы Ленинграда. Вначале машина кружится в центре, и Гущин радостно сообщает Наташе:
— Кваренги — Оловянные ряды. Опять Кваренги — старая аптека... вон, видите,
Наташа с интересом наблюдает за Гущиным, ее радует и чуть удивляет эта юношеская увлеченность пожилого человека.
Шофер вдруг резко свернул к какому-то неважному зданию нынешнего века, стилизованному под старину.
— Куда вы? Нам прямо! — вскрикнул Гущин.
— А вон этот... как его? Кваренги, — сказал шофер. Наташа засмеялась.
— Давайте на Литейный.
— А там Кваренги нету.
— Когда-то был, да еще какой! Сгорел в революцию. Но там есть кое-что другое. Поехали!..
...Они остановились возле невзрачного дома, во дворе которого находились винные подвалы и складские помещения. Тяжелые першероны тащили платформы с винными бочками, туго набитыми мешками и прочей кладью.
— Не выключайте счетчик, — сказал Гущин. — Мы скоро.
— Не слишком живописное место, — заметила Наташа.
— Подождите, — сказал Гущин, увлекая ее в глубь двора.
Они миновали бочкотару и штабеля полуразбитых ящиков, проскользнули под грустной лошадиной мордой, обогнули какую-то накрытую брезентом гору и оказались возле чугунных, никуда не ведущих воротец. Рисунок воротец, некогда принадлежавших ограде давно сгинувшей городской усадьбы, был дивно хорош: изящно стилизованные цветы, виноградные кисти, вьюнок, плющ.
— Чудо! — от души восхитилась Наташа — Как вы это открыли?
— Если б я!.. Воротца есть в книге "Старый Петербург", но там они существуют в другом пейзаже. И, признаться, попав сюда впервые, я хотел было повернуть назад... Слава богу, что не повернул, — добавил он серьезно.
— Какой вы милый! — так же серьезно сказала Наташа. Гущин смутился.
— Кваренги? — раздался за их спиной голос шофера. Его захватило это путешествие в прошлое.
— Нет, сказал Гущин. — Я склонен думать, что это Фельтен. Помните, решетку Летнего сада?
— Еще бы! — сказал шофер и задумчиво добавил: — Может, и Фельтен, кто их, к дьяволу, разберет!
— Теперь вы понимаете, что я имел в виду под "моим Ленинградом", спросил Гущин, когда они двинулись назад к машине.
— Да, — она улыбнулась, — мне нравится этот незнакомый город.
Они сели в машину, и тут в поле зрения Гущина случайно попал счетчик. У него вытянулось лицо.
— Заедем на минуту на вокзал, — обратился Гущин к шоферу...
...Гущин наклонился к билетной кассе.
— Поменяйте мне, пожалуйста, мягкую "Стрелу" на пассажирский некупированный, — попросил
Старая, видавшая виды кассирша посмотрела на него поверх очков и сказала осудительно:
— Эх вы, господа командировочные, вечно до последней копейки проживаетесь.
— А как же, — сказал Гущин. — Гулять так гулять! Он получил билет и денежную разницу и засунул все это в старый потертый бумажник, где уныло помещалась одинокая десятка...
— А теперь на Васильевский остров! — сказал Гущин шоферу.
Мелькнули Казанский собор, Адмиралтейство, сверкнул вдали шпиль Петропавловской крепости, надвинулась Биржа, Ростральные колонны...
Гущин привел Наташу в маленький садик на Васильевском острове, где под кустами хоронился обломок фигуры ангела на гранитном постаменте. От ангела уцелел лишь каменный хитон да одно крыло — гордое и красивое, как у лебедя на взмахе.
— Он был необыкновенно хорош, — с нежностью говорил Гущин. — Его второе крыло готовилось к взмаху, он как будто не знал — взлететь ему или остаться на земле. И тут была заложена мысль... — Он вдруг осекся, приметив в траве крупную металлическую птицу.
На обтекаемое тело птицы была накинута железная кольчужка из мельчайших, плотно прилегающих чешуек. Золотистая рябь пробегала по кольчужке, когда птица попадала в перехват солнечного луча
— Кто это? — оторопев, прервал свои рассуждения Гущин.
Проследив за его взглядом, Наташа сказала:
— Господь с вами, Сергей Иваныч, скворца не узнали?
— Но какой он громадный! — растерянно произнес Гущин. — Царь-скворец, чудо-скворец... Ей-Богу, скворец куда лучше ангела. Он-то хоть живой!..
— Что это вы вдруг? — удивилась Наташа
— Может, хватит старины? — просительно сказал Гущин. — Мне захотелось в сегодняшний день.
— Как хотите, Сергей Иваныч, — мягко сказала Наташа — Я совсем не устала.
— И все-таки, хватит прошлого, — настойчиво сказал Гущин. — Тем более, мой Ленинград сейчас вовсе не в этих обломках.
— Ого! — Наташа сделала большие глаза. — Вы опасный спутник, Сергей Иваныч!
— Куда мне!.. — Гущин безнадежно махнул рукой.
Они вернулись к машине, Гущин заплатил весьма солидную сумму по счетчику и хотел дать водителю на чай, но тот наотрез отказался.
— Не надо!.. Вы так здорово нам все объяснили.
Гущин пожал ему руку, и они побрели пешком к мосту лейтенанта Шмидта.
— Вы одиноки, Сергей Иваныч? — участливо спросила Наташа.
— Вовсе нет. У меня семья: жена и дочь, большая, почти ваша ровесница. А почему вы решили?...
— Мне показалось, что у вас никого нет, кроме... — она слабо усмехнулась, — кроме Кваренги.
— Это правда, — угрюмо сказал Гущин. — Хотя я не понимаю, как вы догадались.
— Ну, это несложно, — произнесла она тихо, словно про себя.