Предупреждение путешествующим в тумане
Шрифт:
Дверь была открыта, и из гостиной доносился голос хозяйки дома. Я прошел по полутемному коридору и оказался в одной с ней комнате.
Бессонова лежала на диване и говорила по телефону. Увидев меня, она помахала рукой и бросила в трубку:
— Ну, пока. У меня. гости.
Потом она спустила на пол ноги в одних чулках, зевнула и вопросительно на меня посмотрела.
— Вы совсем промокли. Где вы были?
— Знакомился с местными достопримечательностями, — последнее слово я мог выговорить только по слогам.
— Вам надо срочно согреться, — сказала она, вдруг встала, нетвердой походкой подошла к бару, открыла его и налила две рюмки коньяку.
Мы выпили, и она налила еще.
— Вы взяли высокий темп, — сказал я. — Боюсь, мне не угнаться.
— За моего муженька, — сказала она, скривив губы.
— Что так?
— Получила от него телеграмму. Берет на работе отпуск, хочет пожить у каких-то знакомых в Петербурге. Обдумать сложившуюся ситуацию, как выразился. Плевать я на него хотела.
Она выпила, и ее передернуло.
— Может, сварить кофе? — предложил я.
— А, отстаньте…
Она снова взяла бутылку, но не удержала, та упала на пол и разлетелась вдребезги. По комнате пополз клопиный запах.
— Вот бестолочь какая, — она посмотрела на свои руки, потом на пол. — Ничего, я знаю, у него еще припрятано. В кладовке. Вот только ключа нет. Ключ на его связке. Знаете, вы мне поможете. Взломаете дверь.
— Стоит ли?
— К черту, вы мужик или нет?
Я улыбнулся:
— А это определяется при взламывании дверей? Тогда нужен хоть какой-нибудь инструмент.
— На кухне, под колонкой, — топор. Сойдет?
— Как нельзя лучше.
Двери я взламывать не умел. Раскрошил притолоку и ободрал пальцы. Но в конце концов справился.
— Вы поранились, — она взяла мою руку, поднесла к губам и слизнула выступившую капельку крови. — Так лучше?
Чуть улыбнулась, потом снова коснулась кончиком языка кровоточившей ранки. Я заметил, что щеки у нее пунцовые.
Нина подошла почти вплотную и, прижимая одной рукой мою кисть к губам, другой обхватила шею, провела по волосам и поймала пальцами мочку уха. Острые ноготки впились в кожу, и я поморщился.
— Что ж, — спросил, — зря ломали дверь?
— Хочешь прежде меня накачать? — она подмигнула.
Разбитая бутылка коньяка была уже пустая на две трети, когда я пришел. Во сколько она начала? Как только получила телеграмму?
— Поищи на полке справа, — говорит она. — На нижней.
Давно ли мы перешли на ты? И надолго ль? Согнувшись в три погибели, я шарю в темноте и наталкиваюсь на всякую ерунду вроде старых ботинок и пустых трехлитровых банок. Вдруг под ладонь попадается какой-то тряпичный комочек, и я непроизвольно поворачиваюсь к свету, чтобы его рассмотреть. Лучше бы я этого не делал. В кулаке у меня был зажат женский носовой платок.
Поднимаю глаза на Нину. Губы
— Вот, значит, куда он от меня своих б… прятал, — кричит она, — если я не вовремя возвращалась…
Она судорожно всхлипывает, отворачивается, и тут ее начинает тошнить.
Волоку даму в туалет.
— Уйди, — просит она между приступами. — Убирайся отсюда. Не смотри.
Иду на кухню, наливаю стакан одной заварки. Закуриваю. Минут через пятнадцать приходит Нина.
— Выпей, — говорю я, жестом показывая на стакан чая. — Поможет.
Глаза у нее уже совсем трезвые.
— Мне очень стыдно, — она теребит поясок халата, — поверьте, это впервые в жизни.
— Ничего не было, — я киваю, — договорились?
Она отводит глаза. Я смотрю на часы. Значит, путь к Бессонову в ближайшие дни лежит через Громову, как я и предполагал. А мне он нужен именно в ближайшие дни. Точнее, не он, а что — сами знаете.
— Сегодня вам лучше уйти, — нерешительно произносит Нина. — Вы не подумайте…
— У меня уже есть номер в гостинице.
Нина кивает, и мы прощаемся. Она очень бледная, мне ее жаль. Но что тут поделаешь?
На новое место жительства я попал к девяти часам вечера.
У гостиничных номеров есть одно неприятное свойство — к ним привыкаешь. Привыкаешь к пятнам на обоях, скрипящему креслу и поцарапанной плоскости стола, улице за окном и голосу дежурной. Может, именно поэтому я не люблю подолгу задерживаться на одном месте — в день отъезда становится страшно, что больше никогда сюда не вернешься.
Я поставил сумку, стянул свитер, расстегнул ворот рубашки и распахнул окно, чтобы немного подышать вечерним воздухом. На улице только смеркалось, и сквозь причудливую вязь деревьев проглядывали красные крыши домов. От серых плит тротуара веяло вечерней сыростью. На каждой плите сидело по жабе.
Я вернулся к сумке и стал подбирать наряд для предстоящего мероприятия. За окном квакнула одна жаба. Потом вторая. Похоже, они задумали устроить концерт.
Через час я уже был возле дискотеки. Правда, как выяснилось, меня там не особо ждали.
— Слушай, парень, — сказал мне в дверях довольно мрачный субъект, почесывая выбритый затылок, — катился бы ты отсюда, а? В зале и так полно народу.
— Меня ждут, — я попытался оттолкнуть его и без лишних разговоров пройти наверх. Но недооценил субъекта. Потому что через секунду он уже яростно выкручивал мне руку.
— Отпусти, — наконец попросил я.
— Брыкаться не будешь? — пропыхтел он.
Видимо, я тоже был не подарок.
— Хорошо.
Он отпустил.
— Можешь кого-нибудь послать. в зал? — я растирал затекшую руку.