Предыстория под знаком вопроса
Шрифт:
Наблюдатели (не важно, совпадает ли соответствующее множество людей со всей популяцией или только с очень малой ее частью) осуществляют в рассматриваемом определении истории целый ряд важных функций: это они
• распознают «исторические образы» и определяют границы «исторических» сущностей (на самом деле: сущностей, воспринимаемых ими как исторические).
• дают описания сущностей, отнесенных ими к разряду исторических (т.е. достойных описания)
• комплектуют таким образом понятийный аппарат истории и базисный исторический архив
• соотносят новые исторические сущности старым, им известным
• осуществляют обработку возникшей таким образом новой исторической информации
Для меня именно рассматриваемое в настоящем разделе второе определение истории как модели прошлого является основным. Именно в рамках этого определения мы можем говорить про искажение исторической картины (в самой мягкой форме искажение историками картины прошлого охарактеризовал Джон Осборн, назвав их гримерами большого театра мировой истории), про фальсификацию прошлого (создание фальшивого образа прошлого), про его изобретение, про исторические теории и про философию истории. И именно в рамках этого определения мы будем ставить очень важный вопрос о том, как отличать историческую информацию от псевдоисторической, литературной, апокрифической и т.п.
А также вопрос о том, построена ли современная история (та самая ТИ) на информации об исторических сущностях или - как мы подозреваем – на многочисленных и массовых имитациях таковых на основании постоянно менявшихся представлений о том, какими эти сущности могли быть. Ведь представления об исследовании - по возможности более строгом - того, как там было на самом деле в прошлом, еще не существовали в эпоху зарождения исторической идеи, на заре существования истории. Интерес к прошлому мог в начале иметь самые разные оттенки: от стремления к прославлению кого-то или чего-то до потребности в создании моральных критериев. Занимательность рассказа о прошлом могла быть в начале более важным фактором, чем адекватность его описания.
Поэтому критики истории подозревают, что вместо информации, поставленной человечеству наблюдателями за реальным – этим наблюдателям современным - прошлым, историки используют фиктивную историческую информацию, придуманную «научными фантастами» в прошлые века по той простой причине, что было проще писать исторические романы и выдавать их за отчеты о прошлом, чем собирать крупицы знаний о прошлом, которых едва хватило бы и на маленький рассказик о прошедших временах, но никак не на те фолианты, от которых ломятся библиотеки исторической литературы.
Так как история - это не прошлое, а совокупность наших представлений о нем, то возможны разные истории. ТИ есть одна из моделей прошлого, возникших на этапе, когда фантастическим представлениям отдавали предпочтение перед строгой критикой. НХ Фоменко и Носовского – это другая модель прошлого, значительно более научная. Кроме того, у каждого человека имеется своя модель прошлого. Совокупность таких индивидуальных моделей составляет коллективную модель прошлого. Все коллективные модели прошлого расплывчаты в том смысле, в каком здесь применимо понятие расплывчатого множества, расплывчатой модели и т.п.
Суть нашей критики ТИ сводится к тому, что ТИ в большей мере моделирует виртуальное, чем реальное прошлое человечества, прошлое, которое хотели иметь или могли себе вообразить писатели эпохи «возрождения». Отдаленного от них реального прошлого они не знали и знать не могли и были вынуждены его сочинять. Я не говорю о последних 100 годах перед рождением того или иного писателя: о них он мог хоть что-то слышать от старших современников.
Историки принижают значение того, что номенклатура исторических сущностей (событий, персонажей, исторических процессов, анализов и т.д.) не выверена, не проверена на соответствие реальному прошлому. Они замалчивают этот факт, делают вид, что не видят
Можем ли мы утверждать, что процесс становления ТИ сводился к умышленному и намеренному созданию истории, которой не было (и не могло быть!)? В какой-то мере - да. Но в строгости этого суждения чувствуется железная нотка осуждения, свойственная XX веку. А писатели XVI века не чувствовали себя преступниками. Они играли в модную и выгодную игру и писали то, что хотели читать их читатели и заказчики. Думаю, многим из них и в голову не приходило, что их деяния будут позже интерпретированы как хроники реального прошлого, войдут в энциклопедии и толстые академические труды, а мы - критики - будем со звериной серьезностью тащить их на эшафот исторической аналитики. Другой был век, другой дух времени ...
История как организованное занятие всей тематикой, связанной с прошлым
ИЕРАРХИЯ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ (от греч. hieros - священный и arche - власть) — принцип организации катол. духовенства и соподчинения духовных лиц, обладающих церк. властью. Иерархия христ. церкви утвердилась со времен раннего христ-ва. Основу катол. иерархии составляют три ступени священства (диакон, священник, епископ), к-рые считаются божеств. установлением. На низших уровнях катол. иерархии находятся установленные церковью субдиаконат и др. институты. Внутри церк. иерархии существует подразделение на два ранга: высший, состоящий из тех, кто получает свою власть непосредств. от папы {кардиналы,папские легаты, апостолич. викарии), и низший, состоящий из тех, чья власть исходит от епископа (генеральные викарии, к-рые представляют епископа в выполнении его юрисдикции, и синодики, т. е. члены церк. трибунала, назначаемые епископом).
ИЕРАРХИЯ ЦЕРКОВНАЯ (греч. букв.
– священноначалие)
— в широком смысле соответствует понятию «клир»; в более узком - совокупность священнослужителей всех трех степеней священства (диакон, пресвитер, епископ).
Словарь «Христианство», М.: Республика, 1994.
Третий смысл слова «история» связан со вторым приблизительно так, как сцеплены между собой слова «церковь» и «религия»: история как организационная надстройка, как структура, созданная якобы для процветания истории (как занятия всем комплексом вопросов, связанных с прошлым). Этой надстройке, как и многим церквям, свойственна иерархическая структура, напоминающая таковую, скажем, православных или протестантских церквей (в отличие от структуры католической церкви они не имеют единого главы всей совокупности таких церквей).
Аналогия между историей и религией не ограничивается наличием поддерживающих их структур. Я подробно остановился на религиозном характере истории в моей «Истории под знаком вопроса». А Христоф Пфистер даже вынес эту характеристику истории в название свое книги «Матрица старой истории», которое снабдил подзаголовком «Анализ религиозного изобретения истории», который должен отразить и тот факт, что в изобретении истории активно участвовала католическая церковь, и то обстоятельство, что история строилась по образцу религии и писалась по образцу религиозных книг.