Прекрасная Габриэль
Шрифт:
— Под командой дона Хозе, — сказал Ланглоа.
— Выходите из рядов шестьдесят человек! — вскричал Бриссак своим милиционерам.
Герцог Фериа поспешно подъехал к нему.
— Это слишком много, — сказал он.
— Ведь ваших шестьдесят.
— Я прошу вас оставить мне превосходство этих ворот, придется много работать.
— Тем более причин, чтоб я оставил здесь столько же человек, сколько оставляете вы.
— Послушайте,
— По милости вашей вечной недоверчивости, герцог. Ну, хорошо, я пошлю только сорок человек.
— И это слишком много; в караульне Новых ворот помещаются только семьдесят два человека.
— Э! Месье де Бриссак, — сказал Ланглоа, присутствовавший при этом разговоре, — докажем герцогу всю нашу искренность и оставим здесь только двенадцать человек, если он так желает.
— Я выбираю последних! — вскричал дон Хозе, указывая с насмешливым хохотом на отряд, приведенный эшевеном.
— Пусть будут последние, — сказал Ланглоа, толкая под локоть Бриссака.
Офицер с толстым брюхом приподнял свою бровь, проходя мимо Бриссака, и граф при виде этого лица не мог не вздрогнуть от удивления.
— Черт побери! — сказал он дону Хозе, который насмехался над смешной экипировкой этих двенадцати милиционеров. — Счастливая у вас рука, любезный капитан!
— Не правда ли, — отвечал Кастиль, — что подобных нет во всем Париже?
— И нигде, — сказал Бриссак.
Двенадцать человек в сопровождении испанского капитана вошли в караульню Новых ворот, которая заперлась перед ними. Ланглоа и его два товарища переглянулись с Бриссаком, и взгляд их говорил также, что у дона Хозе была счастливая рука.
Только что это было кончено, как на площади появилась герцогиня Монпансье на горячей лошади, а за ней целая армия слуг и офицеров разного сорта.
— Ну, — сказала она Бриссаку, — разделили караул, как я приказала?
— Это сделано у Новых ворот, — отвечал граф, — теперь мы перейдем к другим.
— Вы знаете, говорят, что нынешнюю ночь будет тревога?
— Каждый день то же говорят.
— Как мы с герцогом?
— Как нельзя лучше.
— Кстати, граф, если мне придется сообщить вам что-нибудь, я пришлю к вам моих адъютантов. Вот еще один новый; посмотрите на него хорошенько, чтобы узнать.
— Кто этот господин?
— Месье де ла Раме, дворянин, лишившийся отца. Он приехал ко мне с удивительным усердием.
— Очень хорошо, — сказал Бриссак.
— Он был также
— Мы дадим ему работу, — отвечал Бриссак, проницательный взгляд которого осмотрел нового адъютанта с ног до головы.
— Наблюдайте хорошенько за испанцем, — шепнула герцогиня графу, — я слышала, что он хочет сыграть с вами шутку.
— Благодарю, — отвечал Бриссак.
Герцогиня ускакала среди вихря негодяев, которые кричали во все горло:
— Да здравствуют Гизы!
— Она опьяняется этим крепким вином, — прошептал Бриссак, направляя свою лошадь к воротам Сен-Дениским.
Но к нему подъехал герцог Фериа, который подстерегал все его движения, и загородил ему дорогу.
— Что такое еще? — спросил Бриссак.
— Два слова, граф. Необходимо ли нам обоим прогуливаться по Парижу, когда опасность и внутри, и извне?
— Нет, — сказал Бриссак.
— Тем более, — прибавил испанец, — что носятся слухи очень важные.
— Какие?
— Уверяют, что видели неприятельскую кавалерию близ Монружа.
— Какие выдумки!
— Вот этот человек, — холодно сказал герцог, указывая на валлонского солдата, — видел эту кавалерию.
Солдат подтвердил.
— Это другое дело, — отвечал Бриссак, — это стоит рассмотреть.
— Вот почему я с вами посоветовался, граф. Это надо разузнать.
— Вы правы, герцог.
— Вы не откажетесь осмотреть внешние укрепления? — с живостью спросил испанец.
— Я? — сказал Бриссак, несколько взволнованный, потому что он ясно видел ловушку в этом предложении. — Я никогда не отказываюсь исполнять то, чего требует служба.
— Ну, будьте так добры и осмотрите.
— Очень охотно.
— Я не стану от вас скрывать то, что говорят.
— Разве говорят еще что-нибудь?
— Уверяют, что нам изменили.
— Я сам вам об этом говорил.
— И если действительно неприятельская кавалерия виднеется за городом, стало быть, измена существует, не так ли?
— Непременно.
Герцог внимательно выслушал этот ответ.
— Нельзя терять времени, — продолжал он, — и если вы лично желаете сделать этот осмотр, то, кажется, пора ехать.
— Поедем, — сказал Бриссак, сердце которого билось. — Но я поеду не один; я полагаю, мне надо съездить за конвоем.