Прекрасная Габриэль
Шрифт:
— Я не желаю, если мне приходится желать одной, — сказала Анриэтта с надменностью, которая доказала Эсперансу, что лоск кротости лежал не очень густо на этой жесткой коре. — Итак, мне отказано, отказано наотрез?
Эсперанс поклонился.
— Во всех пунктах?
Он опять поклонился.
— Стало быть, нам остается только поговорить о делах, — продолжала Анриэтта, сжав зубы.
Он посмотрел на нее с удивленным видом.
— Да, милостивый государь,
— Я этого не говорил, а сказал совершенно противное. Я повторяю: ни любви, ни дружбы, ни ненависти…
— Фразы, увертки, тонкости, которыми меня обмануть нельзя. Не смотрите на меня с таким удивлением. Вы так же мало удивляетесь, как мало была я влюблена сейчас. Так как вы делаетесь теперь свободны, потому что я совершенно отказываюсь от вас, неужели вы намерены иметь меня вашей невольницей?
— Моей невольницей?
— Вы держите один конец цепи, которая постоянно будет сдерживать мои поступки, мою свободу, мою жизнь, цепи, которая бесславит меня. Разорвите ее, выпустите ее!
— Я делаю все усилия, чтобы понять, — сказал Эсперанс, — и не могу.
— Я вам помогу. Любовник, сохраняющий залог своей связи с женщиной, может погубить эту женщину, не правда ли?
— А, понимаю! — вскричал Эсперанс. — Это ваша записка, не так ли?
— Вы мне ответите, что она не с вами.
— Это так.
— Я этому верю. Пошлите кого-нибудь в Ормессон за этой запиской. Я взамен ее отдам бриллианты, которые вы забыли у меня.
— Я не приму этих бриллиантов, — холодно сказал Эсперанс, — бросьте их в реку, рассыпьте по дороге, отошлите их ко мне, чтобы я отдал их бедным, сделайте с ними что хотите. А что касается записки…
— Ну?
— Вы не увидите ее никогда. Я не желаю иметь вас невольницей, как вы говорите, или заставлять вас краснеть при виде меня. О, обещаю вам, клянусь, поворачивать направо, когда увижу вас слева. Но я хочу сохранить против вас это страшное оружие.
— Это подло! — вскричала Анриэтта со страшным взглядом.
— Если верить вашим глазам, это скорее отважно.
— Вы не хотите отдать мне этой записки?
— Нет.
— Ну! Я возьму ее у вас.
— Пока вы меня не убили, пока я стою на ногах, пока во мне есть капля крови, чтобы защищаться, вы этого не сделаете.
— Еще раз, подумайте!
Эсперанс пожал плечами.
— Не бойтесь меня, — сказал он спокойно. — Вы видите, что я вас не боюсь.
— О, горе! — прошептала молодая девушка с ужасным движением руки. — Прощайте! Я вам скажу только одно: Эсперанс, я вас
— Вы сказали одно лишнее слово, — сказал Эсперанс, но Анриэтта уже быстро возвращалась в беседку.
Она взяла под руку мать, даже не поклонилась Габриэль, которая осведомлялась о ее здоровье, а потащив с неслыханной силой величественную Марию Туше навстречу д’Антрагу и графу Овернскому, которые возвращались в беседку, проводив Генриха Четвертого, она повторила более десяти раз:
— Едем прочь! Едем прочь!
Между тем она бросала направо и налево беспокойные взгляды.
— Чего вы ищете? — сказал ей граф сердитым тоном. — Уж не сделается ли с вами опять обморок?
— Неловкий обморок! — прошептал д’Антраг.
— Я ищу ла Раме, — сказала Анриэтта свирепым тоном.
— Какое теперь дело до ла Раме? — отвечали оба придворные с досадой. — Спросите-ка нас лучше, что подумал король о вашем обмороке.
— Король, — с живостью сказала Мария Туше, — знает, что молодая девушка может иметь нервные припадки.
— Притом мне до этого нет никакого дела, — лихорадочно перебила Анриэтта. — Мне нужен ла Раме.
Садовник, работавший в цветнике, услышал этот вопрос. Он видел, как молодой человек ждал и подстерегал долго возле беседки, пока Анриэтта разговаривала с Эсперансом.
— Не ищете ли вы господина в зеленом полукафтане, который был здесь сейчас? — спросил он.
— Именно.
— Его позвали отсюда.
— Кто?
— Месье де Понти, королевский гвардеец, который здесь живет.
— А! — тихо воскликнула Анриэтта.
— Да, бледный молодой человек смотрел в беседку, а месье де Понти подошел и ударил его по плечу. Тот обернулся. Не знаю, что они говорили между собой, только они ушли вместе, да еще скорым шагом.
— Хорошо, хорошо, — сказала Мария Туше, сжав руку дочери. — Мы его найдем. Пойдемте.
Все семейство исчезло под портиком. Эсперанс, все силы которого истощились, упал на скамью. Он искал глазами Понти, потому что готов был лишиться чувств.
Габриэль воротилась к отцу. Вдруг шум, похожий на топот кабана, который топчет кусты, заставил опомниться бледного молодого человека. Он увидал или, лучше сказать, угадал Понти, увидев безумца, запыхавшегося, расцарапанного, облитого потом, который ворвался в беседку и, обняв Эсперанса так, что чуть не задушил его, сказал ему хриплым голосом:
— Прощай… до скорого свидания! Поклонись добрым братьям.
Он убежал. Эсперанс схватил его за его разорванный полукафтан и закричал: