Прекрасная, как река
Шрифт:
– Обалдеть, не могу поверить, что ты здесь, рядом со мной. Сдерживался всю неделю, чтобы не написать тебе.
– Я тоже…
Оставшиеся километры мы проехали в тишине и в час двадцать девять прибыли к дому 2002 по улице Грэв. Выйдя из машины, я сказала ему:
– Чувствуешь? Вот что меня волнует: смесь воды, ракушек и мокрого песка. Мне нравится этот запах, не меньше чем запах моего леса…
Я стала медленно отступать назад, пока не уперлась спиной в бампер, затем забралась на капот и уселась на нем. Передо мной была вода, и, хоть и было темно, я слышала, как шумят волны.
– Можешь подойти сюда?
Положив вещи, которые доставал из пикапа, он подошел и встал напротив меня. Я кусала губу и теребила пальцами ткань платья. В голове у меня вертелось только одно слово, которое сказала моя тетя, – «действуй!». Я нежно взяла его обеими руками за воротник рубашки и приблизила его лицо к моему. Мы простояли нос к носу несколько секунд, или как раз столько, чтобы я успела почувствовать, что у него тоже перехватило дыхание. Я закрыла глаза, и мы поцеловались. Готова поклясться, что в эту секунду время остановилось, река задержала дыхание, а звезды погасли, чтобы оставить нас наедине. Через несколько минут мы рассмеялись, услышав, как в машине заскулил Ван Гог. Шарль взял меня за талию и аккуратно опустил на землю. Я зашла в дом постелить кровать, затем вышла к Шарлю, снимающему с собаки поводок.
– Искупаемся?
– Фабьена, вода в реке градусов десять…
Улыбаясь, я пожала плечами.
– Я как лягушка, меня это не волнует!
– Ван Гог, ты это слышал? У нас тут редкая лягушка. Мы и вправду самые удачливые ребята на земле.
Держась за руки, мы перешли через дорогу. На пляже я сложила на землю покрывало и полотенца, а Шарль сел возле Ван Гога, который принялся рыть песок.
Я уже стаскивала с себя платье, и только когда осталась в нижнем белье, Шарль оставил попытки убедить меня, что это плохая идея. Я сказала себе, что белье ничуть не хуже бикини. В любом случае притяжение реки было сильнее моего смущения.
Я попросила Шарля, чтобы он меня подбодрил и дал обратный отсчет, а затем ринулась в воду. Песок под ногами был холодным, и я готова была поклясться, что вода нарочно заточила себе зубы, чтобы посильнее укусить меня за бедра. Задержав дыхание, я нырнула, а выбираясь обратно, завизжала от холода. Я попрыгала на месте и побежала к Шарлю.
Пока он согревал меня полотенцами, мы снова поцеловались. Сердце хотело крикнуть ему: «Давай! Осмелься!», но голова давила на педаль тормоза. Может, Шарль и умел поднимать бревна и рубить лес, но хватит ли у него сил справиться со мной? Отстранившись от него, я спросила:
– Ты уверен?
Стемнело, и небо в эту ночь снова было точной копией звездного потолка Лоры.
– Черт… Я влюблен в тебя, Фабьена Дюбуа, с тех пор как вырубил твой электрический щиток семь лет назад. Я же не просто так уезжал на запад…
Фред был прав
Антуан тихонько подвел к нам Лору, которая закрывала глаза руками. Как будто понимая, что первая встреча – важный момент, Ван Гог послушно сидел и смотрел, как малышка подходит. Когда Лора оказалась совсем рядом, я сказала ей:
– Можешь открывать!
Никогда не забуду радостный крик, который она издала,
– Раненько ты сегодня, братец! Слушай, во сколько же ты выехал из Дэмона?
– Мы приехали к часу ночи, переночевали в дуплексе Фабьены.
– Разве там не пусто?
– Мы разбили лагерь в гостиной.
– Эй, у тебя есть ключ от нижнего этажа, можете приезжать, когда захотите!
Я не знала, должна ли поблагодарить Антуана, ведь братья говорили друг с другом.
Лора бегала с Ван Гогом, а я фотографировала их на телефон. Виктория, мать малышки и жена Антуана, которую я никогда раньше не видела, вышла из дома в халате, как будто только проснулась. Антуан повернулся к нам и сказал:
– Это моя королева, вернулась из Монреаля в три часа утра. Она часто ездит туда-обратно из-за отца.
Лора подбежала и обняла ее. Я улыбнулась, но в горле встал комок. Они были прекрасны. Насколько я могла судить, мне впервые посчастливилось видеть картину безусловной любви. Малышка взяла маму за руку, не отпуская собачьего поводка, и все трое подбежали ко мне.
– Мама, это Фабьена. Это ее я усыпила звездами.
Рассмеявшись, я поздоровалась с Викторией.
– Лора часто тебя вспоминает, подруга ее любимого Шарли!
Услышав свое имя, Шарль обернулся, подошел к нам и взял меня за руку. Лора открыла глаза так широко, как могла, и проговорила:
– Что? Вы влюбились друг в друга? Ух ты!
И она убежала с радостным криком, а за ней по пятам Ван Гог.
Мы все рассмеялись. Это был отличный способ сообщить новость. Антуан пригласил нас позавтракать, а Виктория пообещала, что после еды окончательно проснется. Пока я наливала молоко в кофе, мне позвонил Этьен напомнить, что ключи от дуплекса у меня.
– Когда вы приедете?
– Где-то через час, мы на магистрали.
– Окей! Я буду в доме.
Сидя за столом, мы рассказывали Виктории историю усыновления Ван Гога, и тут Антуан спросил у меня:
– Как тебе приготовить яйца?
Шарль подавился апельсиновым соком, и я знала, что если посмотрю на него, то также подавлюсь своим кофе. Эту самую фразу я недавно произнесла, чтобы объяснить свое непонимание связей на одну ночь. Я бросила на него быстрый взгляд, но он сидел уткнувшись в телефон. Спустя несколько секунд завибрировал мой. Это было сообщение от него
Не удержавшись, мы рассмеялись.
Антуан в недоумении посмотрел на нас.
– Все в порядке, Шарли?
– Лучше не бывает!
Подождав, пока братья перестанут обмениваться взглядами, я сказала:
– Хорошо прожарить с обеих сторон, спасибо!
Когда мы закончили завтракать, Лора заплакала, потому что ей пора было прощаться и идти в школу. Я отвела ее в сторонку.
– Ты проводишь меня? – всхлипывая, спросила она.