Прекрасная попрошайка
Шрифт:
– У меня не было пятерки по ботанике, – засуетился Виктор Борисович, – но один эксперимент мы все же можем провести. У тебя найдется ведро с водой?
Ведро нашлось. И вода тоже. Когда Алексей достал из колодца воду, в нее медленно положили статуэтку. Она очень быстро потонула.
– Ну вот, – удовлетворенно хмыкнул Загороднев. – Тебе, парень, удалось сделать вещь из железного дерева. Представляю, сколько ты мучился.
– Мучился немного, – ответил Колпаков. – У меня неплохая мастерская, и там нашлось достаточно острых инструментов для того,
– В этой истории самое интересное то, что железное дерево на территории России не растет. Тот, кто тебе принес этот материал, доставал его под заказ. Из-за бугра. Похоже, кому-то очень было нужно сделать очень хорошую подделку. Не так ли, Алексей? – Дарья подзадорила его, чтобы он побыстрее признался, кто же его заказчик. На самом деле она не была уверена, что на территории России не встречается ни одной породы деревьев, которые тонут в воде. – Пора бы и фамилию назвать, и внешность описать.
– Мне кажется, у меня могут быть неприятности, если я расскажу вам об этом человеке.
Виктор Борисович поспешил просветить его:
– Неприятности у тебя уже начались. Если мы отсюда вернемся ни с чем, то тогда к тебе приедут люди этого нашего уважаемого потерпевшего, и они не будут с тобой очень долго разговаривать.
Дарья отметила, как дипломатично угрожает Загороднев. Чувствуется школа МГИМО. Просто-таки ведет переговоры. В данном случае оказывает давление на более слабую сторону, пытаясь при этом соблюсти некие правила и напрямую не наносить оскорбления.
Колпаков достал со дна ведра янычара, повертел его в руках и с безразличным видом отдал его Дарье.
– Похоже, вы мне не оставляете выбора.
– Мы хорошие, – заверила парня Данилова. – Ты называешь имя и зарабатываешь еще пятьсот рублей. Те же деньги, за которые тебе пришлось сидеть в мастерской, как ты сам нам только что сказал, целую неделю. Согласись, это не так плохо.
Данилова всегда соблюдала одно очень нужное правило, которое позволяло экономить средства: она никогда не платила человеку больше того, чего он стоил. Тому, кто побогаче, позажиточнее, можно и кусок побольше сунуть, а бедному мастеру хватит и десятой, а то и сотой части того, с чем она могла бы расстаться при других обстоятельствах. В конечном счете, ей представлялось, что они уже близки к разгадке, и теперь все упиралось вот в этого мордатого парня.
Они с Виктором Борисовичем только что умело объяснили ему, что существуют на свете плохие дяди и этих плохих дядей лучше сдать, потому что к нему в гости тогда могут прийти еще более плохие дяди. Ситуация, конечно, у парня была не из лучших, но, во всяком случае, его жизни пока никто не угрожал, и все, что от него требовалось, – по-тихому сдать заказчика.
– Думаю, из того, что я назову своих клиентов, вам будет мало пользы.
– Меньше, меньше рассуждай, – подтолкнул его Загороднев. – Рассказывай, не бойся.
Толстяк начал вести себя так, будто
– Вряд ли мое признание вам поможет. Я никогда не был дома у этого заказчика и не знаю, где он живет. Я даже не знаю номера телефона, по которому с ним можно связаться.
– Давай начнем сначала, – предложила Данилова. – Фамилия, имя, отчество? Год рождения?
Колпаков мотнул головой в сторону.
– А говорите, что не из милиции.
– Не из милиции, – подтвердила Дарья. – Я хочу тебе помочь. И в то же время получить как можно больше информации.
– Ни фамилии, ни отчества не знаю. Приехал точно так же, как и вы, домой ко мне, сюда, и спросил, может ли он заказать мне работу. Назвался Пашей.
– Сколько лет Паше?
– Паше еще пятьдесят не исполнилось. А вообще-то он молодится. Хорошо одевается. Рубашка, галстучек. Приехал на машине.
– Какая машина?
– Видите, у меня забор сплошной. Разглядеть я не мог. Определил по шуму мотора. Машина точно была. Вроде бы «Жигули». Или «восьмерка», или «девятка». Я не автослесарь, но со слухом у меня все в порядке. Не «Волга» и не «Москвич» – это точно. И не иномарка. Те вообще неслышно отъезжают.
– Это новые иномарки неслышно отъезжают, – поправила его Данилова. – А те, что подержанные, могут и греметь. Ладно, не в этом суть. Опиши внешность.
– Ну вот примерно то же самое, что и ваш спутник.
Загороднев не пытался обидеться на то, что выступает в роли некоего экспоната, от которого сейчас будут одни части убирать, а другие – прибавлять. Так и получилось.
– Живот поменьше, волос на голове очень мало, ручки коротенькие, пухленькие.
– А особые приметы? Может, он хромает? Или заикается? Уши врастопырку?
– Ничего подобного. Очень гладенький, кругленький. Полноценный господинчик. Без изъянов.
– Сейчас это тоже примета, – вставил владелец кафе. – Когда изъянов нет. Такие люди редко встречаются.
– Что, у него ни родинок на лице, ни шрамиков?
– Не присматривался.
– Он торопил с заказом?
– Сказал, что у меня времени неделя.
Дарья посмотрела на Загороднева, а он сделал вид, что не заметил этого.
– Значит, этот Паша приблизительно пятидесяти годов, лысый, пузатый, небольшого роста. Очки носил?
– Очки у него только от солнца были.
– Ты проводил его в свою мастерскую?
– И в дом, и в мастерскую.
– А чем же мы хуже? – Загороднев мельком взглянул на солнышко, которое нещадно пекло.