Прекрасное чудовище
Шрифт:
– Я не удивлен.–
– Все говорили, что это потому, что – профессор хотел меня трахнуть. Не потому, что я работал над учебой.
– Почему тебя волнует, что думают другие?–
Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Рафаэлем. Пространство между моими висками кажется странно светлым и воздушным. Наверное, мне стоит сократить употребление вина. Тем более, что у меня язык развязался. Почему с ним так легко поговорить?
– Люди — не острова, Рафаэль. Мы не существуем одни, оторванные от всего. Нельзя просто игнорировать мнение других.
– Я не согласен.
Фонарь,
– Ой? И все же ты провел несколько дней, скрываясь от меня. Почему?–
– Люди очень сильно реагируют, когда впервые видят мое лицо. Женщины особенно. Я не хотел, чтобы ты меня боялся.
– Есть много вещей, которые меня пугают, Рафаэль. Твое лицо не входит в их число.
– Скажи мне, что они из себя представляют, и я одолею каждого из них.
– Высоты. Водные существа. Торговые центры.
– Торговые центры?–
– Да. Я не могу с ними справиться. Я выдерживаю его взгляд. – Но мой худший страх… . . это мои близкие, которые пострадали. Не могли бы вы вытащить своих приспешников, прицел которых нацелен на мою семью?–
Мышца на челюсти Рафаэля дергается. Он не отвечает.
— Пожалуйста, — шепчу я. – Я обещаю, что буду придерживаться нашего соглашения и останусь до тех пор, пока моя работа не будет выполнена.
Это больше не кажется таким невыносимым. Остаюсь здесь. С ним. Если бы я был предельно честен с самим собой, я бы признал, что мое сердце сжимается, как будто его сжимают тисками, когда я думаю об уходе. Мне очень нравятся наши ежедневные ссоры. Мне нравится проводить с ним время. Мне нравится . . . ему. Боже мой, почему мы не могли встретиться при других обстоятельствах? Я не сомневаюсь, что тогда я бы полностью влюбился в Рафаэля. Но, может быть, независимо от нашей ситуации, я уже это сделал? Нет. Абсолютно нет. Это просто вино говорит.
Рафаэль глубоко вздыхает, его ноздри раздуваются, когда он смотрит в мой взгляд, затем откидывается на спинку стула и достает телефон. Мое сердце бьется так быстро, что может вырваться наружу, когда он кому-то набирает номер и подносит трубку к уху.
– Гвидо, вспомни команду Петровых. . . Да нет.–
— Спасибо, — говорю я, когда он вешает трубку.
Рука Рафаэля вырывается наружу и хватает меня за шею. Его взгляд встречается с моим, его зеленые глаза блестят угрозой. – Нарушь свое слово, и ты знаешь, что произойдет. Вы понимаете?–
– Я не сломаю его.
– Хороший. Давай закажем. Он небрежно указывает на официанта.
Во время еды посетители за другими столиками бросают в нашу сторону исковерканные взгляды. Им не кажется, что они
К утру все жители района будут знать, что я ужинал с неизвестной женщиной. Таормина — небольшой город, и здесь я — главный объект сплетен.
Есть две популярные темы для спекуляций. Первое — что случилось, что заставило меня выглядеть так. Теории бесконечны: от автокатастрофы в США до пыток со стороны Манкузо, прежде чем я сбежал в детстве. Второе вращается вокруг моей личной жизни. Гвидо сказал мне, что каждый раз, когда меня видят с новой связью, делаются ставки на то, покорит ли она мое предполагаемое сердце.
У меня нет проблем с любопытными глазами, пытающимися нас увидеть. Но у меня есть проблема с мужчинами, глазеющими на мою женщину. Как парень, сидящий за столом справа от нас. Последние несколько минут у него слюнки текли из-за моей русской принцессы. Все началось со случайного незаметного взгляда, как только мы вошли, но его взгляд становился все смелее. Убедившись, что Василиса все еще занята выбором десерта, я беру нож для очистки овощей с деревенской доски для цитрусовых, которая сопровождала наше блюдо с целой жареной курицей. Он маленький, но очень острый.
– Что это?– — спрашивает Василиса, рассматривая ассортимент сладостей, принесенных официантом.
— Канноли, — говорю я, проверяя кончик ножа большим пальцем. – У них есть сливочно-сладкая начинка из сыра рикотта, а также другие варианты с ванилью, шоколадом и фисташками.
Сжимая лезвие кончиками пальцев, я оцениваю расстояние, затем щелкаю запястьем и посылаю нож по легкой дуге. Наконечник застревает в деревянной столешнице, прямо между тарелкой этого придурка и его рукой, держащей вилку. Мужчина напрягается, глядя на меня. Я подношу два пальца к глазам, затем указываю на нож, торчащий в нескольких дюймах от его тела, молча давая ему понять, что это единственное место, на которое ему разрешено смотреть. Парень быстро кивает, его взгляд останавливается на поверхности стола.
– Зачем ты это сделал?– — спрашивает Василиса, устремив взгляд на нож. Я надеялся, что она не заметит.
– Там был таракан. Мерзкие маленькие педерасты. Я беру одну канноли с сервировочного подноса и подношу ее ко рту. – Восхитительная традиционная начинка. Попробуй это.–
Василиса моргает, переводя взгляд с меня на пирожное, затем медленно наклоняется вперед и откусывает небольшой кусочек. Сахарная пудра и немного сливок попадают на ее розовые губы, транслируя вспышки ее грешного рта, обхватившего мой член, прямо в мой мозг.
Я исследовал ее весь вечер — небольшие штрихи тут и там, чтобы узнать ее реакцию на меня. Она ни разу не отступила. Мне хочется сделать вывод, что эти рубиновые серьги действительно изменили ситуацию, даже несмотря на то, что она вернула подарок. Тем не менее, даже несмотря на стимул, ее поведение не похоже ни на что, что я ожидал от женщины. Глаза Василисы не отрываются от меня, пока я смахиваю остатки с ее губ большим пальцем и продолжаю поглаживать пухлую плоть даже после того, как конфетка исчезла.