Прекрасный город Юнивелл
Шрифт:
– Кепфер. Он умер там же.
– Хей повернулся в сторону двери, откуда на него смотрели глаза полковника - абсолютно равнодушные.
– Элра...
– Попытался он сказать чуть тише.
– Не надо, я все знаю.
"Конечно, ты все знаешь! Кто тебе это все рассказал!"
– Хей...
– Не поворачиваясь к нему лицом и крепче сжав руку Арде. – Пообещай, что вы с Сазати присмотрите за Лукси.
Он сделал шаг к Элре, но отступил назад. Взгляд полковника, буривший всё, что встречалось ему на пути, сводил с ума.
"Я хочу ребенка" - прозвучал голос Сазати в его голове.
– Обещаю.
Элравенд
– Мне стоило подумать об этом раньше...
– Сказала Элра, накрыв Арде полупрозрачной клеенкой, когда в помещение морга ворвался полковник, с тремя людьми из его окружения, и незамедлительно выстрелил в Элру - точно в грудь. Она улыбалась, будучи уверенной в том, что сделала все правильно.
Когда тело Элравенд упало на пол, на месте, где она только что стояла, осталось нечто бесплотное, практически бесформенное, серо-черное, полупрозрачное, и лишь острый глаз, заточенный хорошим воображением, мог увидеть в этой мрачной дымке очертания женщины. А если бы бесстрашный полковник смог увидеть глаза этого незримого силуэта - он бы забыл о своем больном колене и что было сил стал бы бежать оттуда, подальше от существа с воистину ледяными глазами.
Глава одиннадцатая.
Сазати стояла рядом с лестницей, ведущей в морг, и, как следствие, она первой схватилась за пистолет, едва услышала выстрел, раздавшийся снизу.
– Дьявол!
– Шептала она, - хоть бы выстрел был предупреждающим! Хоть бы!..
Тишина. Рядом с Сазати уже выстроились более десятка человек, и все ждали её указания, а ей не хотелось их давать. Внизу были её муж и подруга, которые могут быть убиты в любое мгновение, стоит допустить хоть одну ошибку, издать хоть один лишний звук. Но звуков не было.
– Слишком всё там тихо...
Сазати дала знак, чтобы её ждали, и медленно, держа оружие наготове, спустила на одну ступеньку вниз, потом ещё на одну, третья ступенька оказалась покрыта толстой коркой льда, и Сазати не полетела вниз только потому, что один из солдат, шедший за ней, схватил её за руку.
Холод... Морг само по себе не тёплое местечко, но там не должно быть так холодно. Сазати одну за другой преодолела каждую ступеньку на хорошо освещенной лестнице и увидела приоткрытую дверь, за которой сияла лысина Хея. Что-то внутри Сазати дало позыв, чтобы забыть о ситуации и ринуться к нему, но этот чертов холод... В отличие от Арде, Сазати верила во все, то случалось в этом городе, и за прошедшие восемь лет работы в Юнивелле она привыкла к очень многим вещам, но этот холод был выше всего этого. Он не только замедлял кровообращение, заставляя конечности неметь и переставать слушаться, но и проникал куда-то в глубину сознания, сеял там зерна страха и даже паники.
Сазати беззвучно подошла к приоткрытой двери и распахнула её. Пистолет был на предохранителе, и поэтому, выпав из её рук, он не выстрелил.
В центре комнаты, рядом с прикрытом телом Арде, стояла женщина. Сказать стояла - слишком грубо, поскольку её ноги не касались пола, они парили в
– Элравенд?
– Вопросительно просипела Сазати, делая частые вдохи, но вопрос отпал сам собой, когда она увидела рядом с обездвиженным телом мужа мёртвую Элру.
– Кто ты?
– Капитан Сайола, все в порядке?
Сазати отрицательно потрясла головой. А потом раздались выстрелы, много выстрелов. Но что пули сделают бесплотному призраку, который на глазах у Сазати одним прикосновением смог отключить полковника, трех её подручных?
Стены морга и все предметы были заморожены. Холодом веяло отовсюду, словно это была холодная зима. Но лед был черным... Не белым, не голубоватым, а черным, и на замороженном стекле не вырисовывались снежные рисунки, все было ровным и гладким, как грязное стекло.
Женщина, дьявольски похожая на Элравенд, терпеливо подождала, когда каждый из желающих сможет выпустить пулю в морозильную камеру, что была за её спиной. И потом, пока парализованная Сазати не могла двигаться, подходила к каждому из них, и у одного за другим отнимала самое ценное, что может быть у человека.
Черная тень медленным неспешным шагом передвигалась по городу. Узнать, где эта тень находится, не составляло особого труда - ведь повсюду за этой тенью брело великое множество "зверушек", некогда бывших людьми. Ирмили Лаендли, хотя никто не знал, как её зовут, проникнув в тело свей сестрицы и уже пролив кровь её мужа не пожалела сил на то, чтобы поднять на ноги два кладбища, что недалеко от города. Для неё преобразовывать мертвые тела оказалось значительного легче, чем ломать волю живых молодых людей, и уж тем более, супруга ненаглядной сестры. Их-то души и пошли на это массовое "восстание", души преобразовались в энергию, которая для Ирмили была игрушкой. Души...
Было где-то восемь часов вечера, повсюду по-прежнему ярко горели фонари и прожектора, однако на улицах уже не осталось даже солдат - те, до кого не добрались руки Ирмили, рванули в противоположную часть города и искренне думали о том, как бороться с этим полунематериальным созданием, свалившимся на их головы. И с холодом. В городе Юнивелл впервые за много лет выпал снег, чёрным снег...
Ирмили знала, где они, все солдаты, прячутся, она чувствовала каждое создание, наделенное жизнью, и никуда не спешила. Она вылавливала одиночек, тех, кто не успел спрятаться, и пила их. Ирмили, хоть и не материализовавшаяся полностью, все же была женщиной. Обнаженной симпатичной женщиной, бродившей по вечернему запустелому городу в окружении десятка уродливых омерзительных созданий. Такая персона не может не приковать к себе внимание, тем более - если ты потерялся, заблудился в этом городе.
Ирмили, не смотря на свое всеобъемлющее зазнайство, не любила лишних церемоний. Она не играла со своей жертвой, а для неё каждый был жертвой, не слушала их россказни, не любила, когда её молили о пощаде. Она просто подходила и прикасалась к тому, кто чаще всего или уже полз по полу, или стоял на коленях, или просто пятился назад. Одного прикосновения хватало, чтобы молодую красивую девушку превратить в бездушную куклу, и оставить её истекать слюной на асфальте посреди города.
Ирмили "выпила" не много. Может десяток-другой, и её уже начал было раздражать тот факт, что она по-прежнему не может обрести нормальное тело.