Прекрасный город Юнивелл
Шрифт:
– Солдатики? Нет... Если я стану питаться солдатиками, то они убьют меня раньше, чем я смогу их одолеть... Ах вот! Чувствую! Испуганного ребенка! И рядом с ним парень, годочков двадцати! Пойдем?
– Обратилась она к своим нелицеприятным компаньонам.
– Пойдем!
Действительно, в паре улиц оттуда, на Сиреневой площади, единственной, где не горели фонари и стояла лишь пара прожекторов, находились двое мальчишек. Одни из них, тот, что постарше, сидел, прижавшись спиной к стене, держался за ногу, которую пробило куском здоровенной арматуры, незаметно выглядывающей из-под маленького кустика, на который этот парень неудачно свалился. Рядом
Первым встрепенулся младший. Он оторвал голову от плеча брата, поднялся на ноги и выбежал в центр площади. Он увидел женщину. Красившую стройную женщину, которая плавными неспешными движениями двигалась в их сторону. Мальчишка радостно залепетал что-то и побежал к брату, стал будить его, но братик не открывал глаз.
– Он и не проснется, малыш.
– Улыбнулась Ирмили, оказавшись за спиной перепуганного ребенка. Она нагнулась к нему и протянула руку.
– Пойдем, я отведу тебя к твоему бра...
– Ирмили!!!
– Раздался на безлюдной площади голос Элравенд, которая одной рукой держалась за фонарный столб. Она была... мертвая. Огромное красное пятно на голубой клетчатой рубашке, окосевшие мутные глаза, серая кожа. Телом Элравенд была мертва.
– Ты себя странно ведешь, сестра, очень странно. Ты уже забыла смысл нашего с тобой проклятия?
– Что за...
– Ирмили выпрямилась и повернулась лицом к улыбающейся сестре.
– Элравенд? Ты что же это, решила продать свою душу демонам и присоединиться ко мне? Или...
– Ирмили оскалила зубы.
– Ты пришла отмстить? Да... Скорее всего, тебя привела сюда месть. Очаровательно.
Элравенд опустила голову и глянула на сестру сквозь копну волос, свалившуюся на глаза. Она сделала несколько шагов вперед и поняла, что ноги её не держат - немудрено, ведь несколько часов прошло после того, как сердце встало, и весь этот путь, а это больше чем один километр, Элравенд прошла, пользуясь исключительно сестринскими методами, подпитывая себя чем-то... нематериальным. Она сама не знала, откуда в ней набралось столько знаний или навыков, но сюда её вела магия... и ненависть. Трудно было сказать что сильнее, ведь Элравенд было за что отомстить сестре -за мать, именно за неё. За её оборванную жизнь, за убитого горем отца, умершего когда Элра училась на втором курсе, за всех людей, убитых или изуродованных ею, за тех кого она сводила с ума. Но не за Арде... Нет... Элравенд думала о нём так, будто он сидит по-прежнему у себя в кабинете, скрипит ручкой по листу и ждет её. Для Элры он не был мёртв. И никогда не умрет. Сосуд, что внутри, почти восстановился, осталось лишь заделать пару трещин.
Она отпустила столб и свалилась на колени, опустив голову ещё ниже, к траве. Она не видела, но чувствовала, что Ирмили ещё сильнее оскалилась, шаг за шагом приближаясь к ней.
– Ты жалко выглядишь, сестренка. Позоришь меня, как твою старшую, и как ведьму, ведь так он любил тебя называть? Ведьма...
– Ирмили стала обходить сестру вокруг.
– Скажи мне, Элра, мои зверушки уже позаботились о тех, кого я лишила вечной
"Ты о тех недолюдях? Ими то я и питалась, пока шла сюда, и, выходит, из нас двоих плохая ведьма - ты, если не заметила этого"
– Сестра... Ты наконец дошла до ступени, которую я постигла за несколько дней до своей гибели у озера. Научилась контролировать мертвую плоть...
"Да??"
– Но ты на пределе, и больше ты ничего сделать не сможешь...
Элравенд приподняла голову и окинула взглядом площадь - она видела тела... множество тел, которые уже не вправе именоваться людскими за неимением у них главного, чем владеют люди - души. Вместилищем их душ стало теперь ненасытное тело сестрицы, и Элравенд, стремившаяся всю жизнь стать противовесом ей, была обязана вернуть всем им право называться людьми.
– Ирмили... Ты помнишь сказку, которую написала, вскоре после того, как познакомилась с Илвен?
Ирма чуть помедлила, дошла круг и села напротив сестра на колени. Она убрала с её лица прядь волос и отрицательно покачала головой. В её движениях было нечто... Все же она любила играть с людьми, но лишь с теми, кого она по-настоящему ненавидела.
– Нет? А я вот помню. Мне рассказала об этом Илвен, когда мы к ней заходили пару деньков назад.
– Да, об этом визите я знаю. Ваш стрелок там перебил множество моих зверушек.
– Сестра... А до того дня, когда Илвен перед всем классом прочла ту плохо сложенную сказку, была ли у тебя сила? Кроме проблем с головой, было ли ещё что-нибудь?
– Не знаю, сестра, мне кажется, эта способность - моя. К чему ты ведешь?
– В неё были такие слова : "И жива одна, пока не умрет другая, и пусть даже сердце второй не будет биться с сердцем одной"...
Ирмили встала на ноги.
– "И будет их во веки веков двое, и будет ненавидеть одна тех, кого любит другая, и будут они грешны и праведны. И так до того дня, пока не наступит миг хрупкого равновесия"...
– Не знаю, что это за слова ты сейчас сочиняешь...
– невозмутимо сказала Ирма, поднявшись на ноги.
– Но красивые речи меня не смутят.
– За всё, что ты смогла сделать, тебе стоит благодарить Илвен, единственную из всех нас, кто действительно имеет дар. Она оживила твою бредовую детскую фантазию, но не смогла потом стереть её, забрать слова обратно...
– Элравенд опустила голову ещё ниже, чувствуя, что уже не сможет её поднять. Тело умирает.
– Знаешь, сестра, я все же прониклась твоими словами.
– Ирмили снова присела рядом, и схватила сестру за подбородок, чтобы она смогла её видеть.
– Я сжалюсь над тобой и не стану просто убивать тебя, я так же поглощу твою душу, и ты отправишься туда, где твой любимый Соллен...
– Арде...
– Поправила её Элра.
– Да, точно, Арде.
– Ирмили отпустила сестру и снова поднялась. Она навернула вокруг неё, и фонарного столба, кругов пять, прежде чем с огромной силой ударить Элру ногой по спине, тем самым сломав ей позвоночник.
– Видишь, как я ради тебя стараюсь, сестра. Даже с моим состоянием тела ради тебя я готова устроить любые переломы.
– Хватит...
– Пронеслось тихое неразборчивое сипение.
– Ты права...
Ирма взяла Элравенд за руку и между их ладонями образовалось некое сиреневое неяркое сияние. Элравенд и так уже была мертва, и внешней разницы не было видно - была ли в её теле душа или не было. А её там не было. Теперь она оставалась просто изуродованным трупом, брошенным посреди площади.