Преследуемая
Шрифт:
Кольцо падает на пол, когда я следую за ней, наши босые ноги шлепают по грязи и льду, мы оба в дикой погоне.
Я легко одолеваю ее, хватаю за плечи и притягиваю к себе. Она извивается в моей хватке, и ее ноги скользят по грязи. Я поднимаю ее, чтобы она не упала, и грубо хватаю за верхнюю часть ее рук, мои пальцы отчаянно цепляются за нее.
— КТО ТЫ?! — Я кричу ей сквозь рев ветра. Но ее лицо искажено в беззвучном крике, и она мотает головой, сопротивляясь мне.
— СКАЖИ МНЕ! — Я рычу. Мне нужно
Мне нужна правда.
Она наконец поднимает на меня взгляд сквозь дождь и ветер, ее красные глаза затравлены.
— Ты не можешь быть моей парой, — выдыхает она. — Ты просто не можешь.
Я смотрю ей в глаза, отчаянно пытаясь понять.
Отчаянно хочу узнать.
— Ребекка? — Я снова произношу это имя, и слезы катятся по ее щекам, смешиваясь с дождем. — Ребекка Грин?
Ее лицо искажается.
— Почему у тебя мое кольцо? — она хрипит, ее голос едва слышен из-за шума ветра.
Этого не может быть.
Моя пара стоит передо мной.
Моя пара.
Она в моих объятиях, перепачканная грязью, в глазах ужас, губы дрожат.
Эмоции всплывают на поверхность, угрожая выплеснуться у меня изо рта.
— Ты должна была быть мертва, — шиплю я. — Ты умерла. Ты утонула. — Я отчетливо помню свидетельство о смерти, сочувствующие глаза Конрада и оцепенение, охватившее мою душу, когда я оплакивал ее.
Каждая бессонная ночь, каждый кошмар были из-за нее.
И все же она стоит здесь, живая и настоящая.
Ее красивое лицо искажается ужасной гримасой, когда она кивает, срываясь на рыдание.
— Почему это ты? — Она плачет, вырываясь из моей группы. — Почему из всех людей это должен был быть ты?
Ее запах отмечен отчаянием, ее паника и страх топят меня в чувстве вины.
Я только и делал, что терроризировал ее с тех пор, как она здесь.
И она моя пара.
Затем я вспоминаю мягкую кожу ее шеи, подтверждающую, что она Бета…
— Ты вырезала свой чип? — спрашиваю я в ужасе. Она прижимается ко мне, тихо всхлипывая, когда я обнимаю ее.
Ее маленькая фигурка дрожит рядом со мной, когда она кивает.
Она рисковала смертью, чтобы исчезнуть.
Я в ярости.
— Как ты могла сделать что-то настолько глупое? — Я рычу, тряся ее. Она прижимается ко мне, пытаясь вырваться, и я позволяю ей, мой Альфа воет в отчаянии.
Она поднимает на меня взгляд, ее глаза с красными ободками прожигают мои. Ее темные волосы прилипли к лицу из-за дождя, слезы, смешанные с дождевыми каплями, стекают по ее лицу, когда она смотрит на меня с отвращением.
— Хочешь знать почему? — Хрипит она. — Значит, я бы не оказалась
Над нами ударяет молния, завывает буря, но никто из нас не двигается.
— Я думал, ты год была мертва, — рычу я. — Я думал, ты, блядь, мертва!
— Хотела бы я быть такой, — возражает она. Но огонь в ее глазах погас, на лице появляется выражение поражения. Она опускается на колени в грязь, в ее глазах тревога.
Теперь все имеет смысл.
Необъяснимое влечение, которое я почувствовал с первого дня.
Наслаждение ее запахом больше, чем следовало бы.
Чувство вины, которое я так упорно старался игнорировать каждый раз, когда пугал ее.
В течение многих лет я представлял, что буду делать, когда найду свою пару.
Было так много вещей, которые я хотел сказать и сделать, когда встретил ее.
И я все испортил.
Я в ярости на нас обоих и опустошен сложившейся ситуацией.
Вместе с запахом ее страха на поверхность поднимается другой запах, пересиливая все остальное.
Ее течка возвращается в полную силу.
ГЛАВА 17
АРИЯ
Мир рушится.
Он у меня перед глазами, его идеальные черты искажаются, когда я наблюдаю за множеством эмоций, играющих на его лице.
Надежда. Отчаяние. Ярость. Тоска.
Его запах усиливается при каждом жестоком изменении.
Я опускаюсь на колени, позволяя себе пасть жертвой грязи и дождя, поражение захлестывает меня.
Он моя пара.
Знаки были налицо с самого начала.
Мое безумное влечение и то, как мое тело умоляло о нем в моем самом уязвимом состоянии. И успокаивающее, приглашающее тепло его запаха, несмотря на жестокость, которой я подверглась от него за несколько мгновений до этого.
Год, в течение которого я пряталась, был напрасен. Все мои усилия были бессмысленны.
— Делай то, что собираешься делать, — бормочу я, уставившись в грязь. Наверху гремит гром, мы тонем в шторме, но мне просто все равно.
Он мог укусить меня прямо сейчас, втоптать в грязь, и я была бы привязана к нему навсегда. Я не смогла бы отбиться от него, даже если бы попыталась. Он навсегда останется в моей крови, его душа смешается с моей. Я никогда не смогу оставить его, каким бы чудовищем он ни был для меня.
В то же время мое тело реагирует на него, меня пронзает сильная судорога, когда ко мне возвращается тепло.
Пройдет всего несколько минут, прежде чем я снова буду умолять его, превратившись ни в что иное, как в ноющую дырочку, которую нужно трахнуть.