Преследуемая

Карлайл Лилиана

— Нет, нет, нет, — стону я, сворачиваясь в клубок поверх одеяла.

Этого не может быть на самом деле.

Моя первая течка не может произойти здесь, в клетке с безжалостным Альфой.

Это не должно произойти так быстро, но появляются явные признаки.

И он узнает.

Он поймет, кто я, и я буду вынуждена рассказать ему, кто я на самом деле.

Слезы наворачиваются на глаза, в голове пульсирует боль, за которой следует резь в нижней части живота.

Я вздрагиваю

от боли и умудряюсь доковылять до маленькой ванной, возясь с ручками жалкого душа.

Я грязная, вся в собственных выделениях. Надеюсь, горячий душ поможет облегчить боль и смыть грязь.

Но страх закрадывается в мой разум, пересиливая любые спазмы, и я начинаю плакать под тонкой струйкой чуть теплой воды.

Я плачу за себя и Клару.

Я выпускаю из себя рыдания, эмоции, накопленные за год, выплескиваются из моего тела.

Я мою себя как могу, вздрагивая, когда наклоняюсь, чтобы вымыть между ног. Мои пальцы случайно задевают клитор, и я почти вскрикиваю, когда чувствую чувствительность.

Мои соски такие твердые, что причиняют боль. Я задерживаю дыхание, когда прикасаюсь к одному, нежно провожу кончиками пальцев по груди.

Это происходит на самом деле.

У меня начинается течка.

Мое тело — это смесь стыда и возбуждения, ужаса и потребности.

Это только вопрос времени, когда боль поглотит меня и я превращусь всего лишь в отчаявшуюся Омегу.

Как я могу скрыть это от него?

Истерия угрожает выплеснуться на поверхность, но я подавляю ее и изо всех сил пытаюсь обрести момент ясности.

Я переживу это.

И, прежде всего, я найду свою сестру.

Я мою себя столько, сколько могу, не причиняя дискомфорта. Я заворачиваюсь в полотенце, которое нахожу под раковиной, затем ковыляю обратно к разлитой бутылке и глотаю успокоительное, таблетка болезненно проталкивается в мое пересохшее горло. Я заползаю обратно на кровать и натягиваю на голову потертое одеяло.

К счастью, я не чувствую его запаха так сильно, как раньше. За дверью тишина, и я молюсь, чтобы он оставил меня в покое хотя бы еще на несколько часов.

Я закрываю глаза, желая, чтобы спазмы в паху прекратились. Но они становятся все интенсивнее, и по мере того, как проходят минуты, я ловлю себя на том, что кусаю одеяло и стону от боли.

Моя голова липкая, тело покрыто потом, когда я кряхчу от каждой судороги и волны жидкости, пульсирующей во мне. Матрас намокший, и я издаю вопль агонии, новые слезы текут по моим щекам.

Подавляющее средство появилось слишком поздно.

Его запах возвращается, окутывая мое тело сладкой лаской, и мое тело отвечает.

— Нет, — выдыхаю я, когда мои соски твердеют, одеяло слишком грубое для чувствительной плоти.

Только не он, пожалуйста. Кто угодно, только не он.

Но

образы его красивого лица вспыхивают в моем сознании вместе с горящими изумрудными глазами.

Его низкий голос, шепчущий мне на ухо.

Его тело поверх моего, его твердая длина упирается в мое лоно…

— Нет, — снова стону я, перекатываясь на живот и зарываясь лицом в плоскую подушку.

Я даже не знаю его имени, но мое тело жаждет его.

Я трусь о матрас, трение едва смягчает пульсирующую боль в моей киске.

Я плачу слезами нужды, боли и беспомощности.

Вскоре мои крики переходят в стоны, и моя рука скользит между ног, отчаянно пытаясь ослабить давление.

Мой клитор наливается кровью, становится скользким от вытекающей из меня жидкости. Я бесстыдно тру себя, доводя свое тело до экстаза. Фантазия разыгрывается в моей голове.

Его лицо между моих ног, его большие пальцы накачивают и растягивают меня…

Его член врезается в меня сзади, моя киска сжимается, когда я всхлипываю от облегчения…

Оргазм сотрясает меня, мое тело выгибается дугой на кровати, когда волны удовольствия пульсируют во мне. Я кричу в подушку, отчаянно пытаясь сохранять тишину, насколько это возможно. Я падаю на кровать, мое дыхание ровное, мое тело удовлетворено.

Требуется всего несколько мгновений, чтобы потребность возросла в десятикратном размере.

Тогда нет ничего, кроме боли в моем теле.

ГЛАВА 12

КАЛУМ

Я облажался.

Пора уходить.

Я чуть не убил ее там, когда подумал, что она знает о…

Но она не знает.

Она не может знать.

И, блядь, пришло время уходить.

Бета, Омега, кем бы она ни была, черт возьми, это не имеет значения. Они придумают, что с ней делать, как только я доставлю ее в Центр.

Я не врал, когда сказал ей, что я хороший парень. Тактика допроса намного эффективнее, если она скрывает Омегу.

Но это не моя проблема, независимо от чувства, которое гложет меня изнутри.

Я иду к ее комнате, размышляя, что именно ей сказать.

Извини, что я чуть не убил тебя, но мы сейчас уходим.

Я собираюсь дать ей последний шанс признаться во всем.

А если она этого не сделает, то это ее собственное глупое решение.

Я почти у двери ее комнаты, когда останавливаюсь как вкопанный.

Мед. Карамель. Сирень.

Аромат настолько силен, что я почти пошатываюсь, мои чувства поражены декадентской эссенцией.