Преступление начинается с вешалки
Шрифт:
В то время как Алена разливалась соловьем, доказывая, что Ольга – «хогошая», позвонила Наталья и попросила меня принести охру, которую они с Ольгой забыли захватить с собой.
Взяв банку с краской, я отправилась в путешествие по бесконечным лестницам.
Возвращаясь обратно, на одной из площадок я обнаружила Азатова. Эта площадка была штатным театральным местом для курения. Там стояла красивая скамейка, украденная монтировщиками из близлежащего парка, и на ней время от времени собирались многолюдные компании, одержимые общей вредной привычкой.
Но
– Присядь, отдохни, труженица, – произнес он, кивая на место рядом с собой. – Я тебя курить научу.
– Спасибо, отучилась только недавно.
– Ну, так посиди. Видишь, человек грустит в одиночестве. Составь компанию.
Сразу вспомнив о своей главной миссии и предвидя возможность неформального общения, я с радостью согласилась. Хотя Азатов определенно был человеком морально неустойчивым и я давно заметила дву-смысленные взгляды, которые он то и дело бросал в мою сторону, но для пользы дела я всегда готова была пойти на риск.
«В крайнем случае прибегнем к классике, – думала я, оценивающе обводя взглядом полулежащую на лавке фигуру, похожую больше на свежий холодец, чем на мужской торс. – Внятный удар между ног еще никого не оставлял равнодушным».
Присев рядом, я завела разговор о пустяках, незаметно нащупывая почву для интересующей меня темы.
– А что это за красавица работала тут раньше, еще до меня? – улучив подходящий момент, вскользь поинтересовалась я.
– Оксанка-то? – как-то загадочно усмехнувшись, отозвался Игорь. – Да ничего, красавица как красавица. Мы тут с ней тоже часто курили.
– Так же, как со мной? – усмехнулась я в ответ.
– Вот уж нет, – неспешно затягиваясь и, кажется, не подозревая моего обостренного интереса к теме, говорил Игорь. – Она смолила прямо как паровоз. Даже мне до нее далеко было, а тебе уж и подавно.
– А что с ней случилось вообще? Мне Наталья говорила что-то, да как-то неопределенно.
– Случилось то, что и должно было случиться… с такой дурой. Скакала тут везде, как коза. Вот и доскакалась.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Сколько раз говорили: «Сана, рядом с открытыми люками осторожнее», так нет, как будто ее туда кто-то специально тянул. Как только где-то появляется шанс навернуться или ногу вывихнуть, Сана сразу тут как тут. И падала ведь уже! Кажется, круглый дурак, и тот бы образумился – нет, не дошло.
– Куда падала?
– Да на сцену падала один раз. Представляешь, вывалилась из люка! Из декораторского из вашего. Надо же быть такой…
В это время внизу на лестнице послышались голоса – в курилку поднимались монтировщики.
– Привет, Стас, здорово, ребята, – стал пожимать руки Игорь.
– Здорово, Татьян. Как ты там, новые рисунки рисуешь?
– Рисую, рисую, не волнуйтесь. Хоть бы что-нибудь посвежее придумали.
– Вот вывалишься из люка, как Санка, придумают тебе и посвежее, – продолжил Игорь тему, видимо, бравшую его за живое.
– Это вы про Оксанку, что ли? – подхватил
– В каком смысле? – снова спросила я.
– А в таком, – загадочно и двусмысленно улыбаясь, повторил этот парень. – Ходила тут, всем подмигивала, а как до дела доходит – так и нет ее.
– А ты, видать, уже и губы раскатал на «дело»-то? – язвительно проговорил Стас, который у монтировщиков был кем-то вроде командира.
– А чего? Если она сама лезет, что я отказываться, что ли, буду?
– Ну и как – понравилось? – все с тем же сарказмом спросил Стас.
– Да чего – понравилось, – с досадой ответил парень. – Голову только зря морочила.
– Конечно, сдался ты ей. Она почище себе присматривала. Игорька вон, например.
Стас заиграл глазами, умудрившись почти одновременно лукаво взглянуть на Игоря, презрительно – на неудачливого монтировщика и безучастно – в угол. Ему ситуация, похоже, казалась очень забавной, но Азатов сразу перестал улыбаться.
– Кого она там присматривала, это тебе, Стас, конечно, виднее, – угрожающе начал он.
– Мальчики, мальчики, брэк, – решила я вступить в разговор, грозивший нешуточным обострением. – Расскажите мне лучше, как она умудрилась на сцену упасть, эта ваша Оксана.
– Да ей и умудряться не надо было, – сказал другой монтировщик, Женя. – Она все время куда-нибудь падала.
– Как это? – Удивление мое было совершенно искренним.
– А вот так. Даже на этой лестнице сколько раз наворачивалась. Идет, идет, вроде нормально, вдруг ни с того ни с сего, раз – и полетела. И не пьяная вроде.
В компании послышался легкий смешок, переходящий от одного к другому, и вместе с ним эстафетой начали передаваться рассказы о том, как еще и при каких обстоятельствах довелось навернуться Оксане.
– …На премьере, помнишь, там на кулисе что-то подправить нужно было, ветка, что ли, какая-то слишком сильно вылезала. Так она вместе с краской с этого стула ка-а-ак…
– …А в тот раз, помнишь, когда она на сцену выпала из декораторского? Повезло дуре в тот раз – в кулисах запуталась. Без членовредительства обошлось. Так она и тут свое взяла. Только из кулис выбралась, со сцены стала спускаться – раз, и с лесенки этой еще навернулась.
Эта веселая история вызвала уже настоящий хохот, окончательно восстановивший мир и взаимопонимание среди присутствующих.
Но лично меня все эти рассказы и сами по себе не очень веселили, а с учетом заказанного мне расследования вообще наводили на весьма и весьма печальные размышления.
Ведь дело шло к тому, что эта самая Оксана, учитывая ее необыкновенные способности к паданию, преспокойно могла сама, без всякой посторонней помощи вывалиться из этого злосчастного люка. А если так, то никакого преступления не было, и уважаемый Владимир Семенович должен будет удовольствоваться версией о несчастном случае. А это, насколько я успела понять, вовсе не входило в его планы.