Преступление начинается с вешалки

Серова Марина Сергеевна

Мысль, кажется, была недурна. Единственная проблема, которая могла здесь возникнуть, это то, что Владимир Семенович долгое время не был в городе и, возможно, утратил часть своих старых связей. По причинам, от него не зависящим.

Но это уже его проблемы.

Чувствуя, что передо мной открываются хоть какие-то горизонты в этом безнадежном деле, я немного успокоилась. Решив, что теперь, когда я нашла ту отправную точку, с которой мне следует начинать свои действия, я могу уже и отдохнуть, я развернулась и пошла обратно.

Дойдя до припаркованной неподалеку от «Экспресса» машины, я села за руль и вскоре уже парковалась

в своем дворе.

Только поднявшись в квартиру, я вспомнила, как сегодня устала, и подумала, что уж теперь-то могу с чистой совестью отойти наконец ко сну.

Глава 2

Первым моим осознанным действием на следующее утро был звонок на мобильный Евгению Сергеевичу.

– Здравствуйте, вас беспокоит Татьяна Иванова.

– Здравствуйте, – удивленно проговорил голос из трубки.

– У меня будет к вам небольшая просьба. Думаю, вы понимаете, что для проведения качественного расследования тех данных, которые вы мне вчера сообщили, абсолютно недостаточно. А дополнительную информацию я могу получить, только общаясь с теми людьми, с которыми имела дело Оксана незадолго до своей смерти. Поскольку в это время она, по вашим словам, работала в театре, то и мне необходимо туда попасть. Если не ошибаюсь, вчера вы говорили о том, что в театр Оксану устраивал Владимир Семенович?

– Да.

– Так вот, не мог бы он и мне помочь туда устроиться? Там на дверях висит объявление, что им требуется художник в декораторский цех. Возможно, это связано с тем, что Оксана там уже не работает, и у них появилась вакансия.

– Да, вполне возможно. Вся эта история произошла в конце мая, когда сезон уже заканчивался и все собирались в отпуска. А теперь, в связи с началом нового сезона, вполне возможно, что им необходим кто-то на место Оксаны.

– Признаюсь, мне было бы намного легче проводить расследование, если бы удалось занять это место.

– Что ж, я поговорю с Владимиром Семеновичем.

– Но должна предупредить вас, что я совсем не умею рисовать.

– Это пустяки, – по тому, как звучал голос моего собеседника, я поняла, что он улыбается. – Оксана тоже не была особенно выдающейся художницей, но это нисколько не мешало ей в профессиональной деятельности. Я поговорю с Владимиром Семеновичем, и как только результаты будут известны, перезвоню вам.

Дипломатичный Евгений Сергеевич неизменно отзывался о своем шефе так, что если бы я не знала кто он такой, я, несомненно, подумала бы, что это один из представителей солидной руководящей элиты.

– Да, и еще, – предусмотрительно напомнила я. – О моей настоящей цели появления в театре никто не должен знать.

– Разумеется.

Евгений Сергеевич положил трубку, а я в ожидании результатов его переговоров с боссом решила навести кое-какие справки.

Меня чрезвычайно интересовало, кем же на самом деле был человек, заказавший мне расследование, и правильно ли мое предположение о том, что отношения с таким человеком лучше не портить.

Обзвонив нескольких компетентных товарищей из весьма различных и отчасти даже противоположных социальных и профессиональных слоев, я выяснила много интересного. Оказалось, что пресловутый Владимир Семенович – это не кто иной, как Боба Маленький, один из признанных криминальных авторитетов нашего города. Во времена буйной молодости, которая по счастливому стечению обстоятельств пришлась на

девяностые годы, он довольно успешно занимался рэкетом и крышевал кооператоров. Сейчас же работал на почти легальной основе, контролируя несколько районов города и мирно собирая дань, с кого следует.

Компетентным органам однажды совершенно случайно удалось поймать Бобу с поличным. Хотя он нанял целую команду адвокатов и не переставая уверял, что все было подстроено, представителям обвинения удалось-таки настоять на том, чтобы его посадили. В результате последние три года своей жизни Боба был вынужден провести достаточно далеко от нашего города по причинам, действительно от него нисколько не зависящим.

Вернувшись, он решил возобновить старые связи и обнаружил, что кое-кого из списка недостает. В результате чего я и поимела «приятную» возможность с ним познакомиться.

Учитывая специфику моей профессиональной деятельности, мне доводилось слышать кое-что о Бобе, и сейчас я только лишний раз убедилась в том, что поступила совершенно правильно, не став спорить с ним и согласившись на расследование. Уж кого-кого, а Бобу я никому не пожелала бы иметь врагом. И себе, любимой, – меньше всего.

Тем временем события развивались, и в моей квартире снова раздался телефонный звонок. Евгений Сергеевич сообщил мне, что относительно меня была проведена подготовительная беседа с нужными людьми. Для того чтобы уладить вопрос окончательно, мне необходимо сейчас подъехать в театр и встретиться там с неким Игорем Азатовым, заведующим постановочной частью.

Довольная тем, что все так хорошо устроилось, я стала бодро и радостно собираться, как вдруг вспомнила, что не имею в своем активе ничего такого, чем могла бы объяснить свою претензию на вакансию театрального художника. Рисовать я не умела, и хотя Евгений Сергеевич говорил, что это необязательно, но ведь это не ему предстояло в самом ближайшем будущем краснеть за свои способности, а точнее, за полное их отсутствие.

Я понимала, что для того чтобы мое появление в театре в качестве именно художника, а не кого-то другого, не вызвало подозрений, я должна придумать что-то, что объясняло бы мои действия. Какую-нибудь историю, которая могла бы убедить окружающих и в особенности тех, с кем непосредственно мне предстоит «художничать», в том, что для того чтобы претендовать на это место, у меня есть некие гораздо более веские причины, чем умение рисовать. И понятно, что чем меньше у меня способностей к рисованию, тем более глобальными должны быть причины, направившие меня на стезю театрального художника.

Думаю, это должен быть какой-то неотвратимый, трагический поворот в судьбе. Типа… типа… А! Вот оно! Типа того, что неожиданно умер мой богатый муж и оставил меня без средств к существованию, так как все наше состояние пошло на уплату долгов, которых у него оказалось выше крыши. А я, будучи лет с восемнадцати за ним как за каменной стеной, делать ничего не умею, образования никакого не имею, и если бы не добрые люди, составившие мне протекцию, я бы умерла с голоду.

Историйка была так себе, но она объясняла основные пункты – то, что устраиваюсь я по знакомству, о чем наверняка всем очень быстро станет известно, и то, почему именно устраиваюсь художником. Мне ведь в моем положении перебирать не приходится, кем поставят, тем и буду. Спасибо еще, что вообще хоть кем-то пообещали устроить.