Преступление в Радужном заливе
Шрифт:
– Не пустили ли вы козла в огород... Держу пари, что следом появится Ирма Дари.
Майор пари не принял. И оказался прав.
Не надо было быть ни следователем, ни психологом, чтобы заметить, как напряжена молодая женщина.
– Сегодня здесь у нас все напоминает кабинет зубного врача.
– Ее слова звучали не очень естественно.
– "Следующий, садитесь в кресло, не бойтесь, больно не будет". Ну вот, и я здесь.
За ее улыбкой что-то таилось. Но что? Сожаление, страх? Или что-то другое?
–
Несколько секунд в комнате стояла тягостная тишина.
– Вряд ли я смогу быть вам полезной, - сказала наконец радистка, - я думала о субботе, но ни к чему не пришла.
– Когда была объявлена тревога, вы работали в узле связи?
– Да. Только что закончила передачу радиограммы. Пока я перематывала ленту с текстом - во избежание ошибок мы каждое сообщение передаем дважды, - мне задали несколько вопросов с Земли. Я ответила, и в этот момент прозвучала тревога. Я посмотрела на контрольное табло - откуда тревога - и вызвала Шмидта. Аппарат не отвечал. Я тотчас же связалась с Глацем и после этого сразу снова вставила ленту в радиотелетайп. Вот и все.
– Больше вы ничего не припомните?
– Нет... Простите, я хотела бы... Мельхиад здесь был?
– Да.
– Я... понимаете... не знаю, как бы это лучше объяснить. Борис такой... ну, немного вспыльчивый. Когда я узнала, что Шмидт убит, мне стало страшно. Понимаете, я подумала... Шмидт и я... а что, если Мельхиад о чем-то подозревал, вы знаете, что я имею в виду...
– Пока мы не располагаем фактами, свидетельствующими о том, что именно Мельхиад является убийцей.
– От холодного тона следователя Ирма Дари сжалась в комок.
– Вы это имеете в виду?
– Да, да. Я бы не перенесла, если бы он попал в беду. Как только я себе представляю, что из-за меня один мог лишиться жизни, а другой - чести, мне становится страшно! Борис вспылив, может обругать, даже ударить, но он не способен на хладнокровное, заранее обдуманное убийство. Никогда!
– Почему вы думаете, что это было обдуманное убийство?
– Все свидетельствует об этом, - радистка пожала плечами, - по крайней мере мне так кажется. Умышленное повреждение телесвязи, убедительное алиби - невероятно, чтобы все это было результатом неожиданного порыва...
– Видимо, вы правы, - подтвердил Родин.
– Кстати, вы уверены, что Мельхиаду не известно о вашем...
– он заколебался, - о ваших взаимоотношениях с Шмидтом?
– Да, - ответ сорвался с губ молодой женщины прежде, чем Родин закончил свою мысль.
– Наверняка да. Он не сумел бы этого скрыть, он не умеет играть. Вы должны были в этом убедиться... Я никогда не скажу ему о случившемся. Не потому, что боюсь. Он бы позлился-позлился, но потом понял бы, что человек не всегда волен в своих поступках. Просто я не хотела напрасно причинять ему боль. Мне ненавистны те, кто испытывает радость оттого, что причиняет
Две пары глаз проводили Ирму до двери.
– А теперь - очередь за Маккентом, - сказал Гольберг.
– По-моему, его любопытство испарится, как только речь пойдет о некоторых щекотливых...
Прежде чем доктор успел закончить свою фразу, дверь вновь отворилась и на пороге появился Маккент. Быстро обшарив комнату глазами, он задержал взгляд на Родине.
– У вас есть для нас что-нибудь новое?
– спросил тот.
– Да. То есть я так понял, что вы хотите с каждым из нас побеседовать в свете... ну, что ли, новых обстоятельств смерти Шмидта. Нейман сказал, что вы обнаружили какие-то шифрованные сообщения?
Следователь пропустил его вопрос мимо ушей.
– С какой целью вы интересовались медицинской картой Шмидта в пятницу? Что вы в ней искали?
– Я?
– Биолог почти подпрыгнул на стуле.
– Именно вы. Итак, что вас интересовало?
– Это, верно. Рея Сантос...
– Оставьте ее в покое и отвечайте на мой вопрос.
Взгляд Маккента беспокойно перебегал со следователя на доктора.
– Это не имеет никакого отношения...
– Имеет, не имеет - позвольте судить нам. Как это произошло?
– В последнее время Шмидт не был похож на себя. Он стал задумчивым, чувствовалось, что его что-то гложет. Мне это показалось странным, и я подумал, не подскажет ли мне что-либо его медицинская карта. Вот и все.
– Это входит в ваши обязанности?
– Конечно!
– Каким же образом?
– А по-вашему, исследуя влияние здешней обстановки на растения, я могу пройти мимо того, как ее переносят люди?
– Итак, забота о коллеге. Почему же вы не попросили врача показать вам эти карточки?
– Потому что в тот момент ее не оказалось на месте, а карточки можно было посмотреть.
Следователь на мгновение был сбит с толку этим доводом, но тут же оправился и продолжил атаку:
– А для чего вам недавно понадобилось подслушивать у дверей комнаты Шмидта?
– Мне показалось, что кто-то произнес мое имя, и я остановился.
– Вы считаете, это в порядке вещей - подслушивать, что о вас говорят за вашей спиной?
– Пусть будет стыдно тому, кто за глаза говорит одно, а в глаза другое.
– Расскажите-ка о ваших субботних передвижениях. Только точно, не утаивая...
– перебил его майор.
– Для этого я и пришел сюда.
– Маккент облизнул пересохшие губы.
– Я хочу вам рассказать нечто почти невероятное. Но сначала мне бы хотелось спросить...
– Спрашивать буду я!
– Да, конечно. Но... дайте мне договорить. Я знал, что Шмидт убит. Еще с субботы. Я видел его там, я нашел его... я был у него первым. То есть первым после убийцы.
– Спокойнее, не все сразу. О том, что вы лгали, мы знаем.