Преступник
Шрифт:
Гам, свистки, крики, не затихая, будоражили ночную тюрьму. Никогда еще Джевдет не слышал здесь такого шума.
— Что же случилось? Кто с кем подрался? Кто одержал верх? — спрашивали ребята.
Но узнать было невозможно. Тем более увидеть.
— Ну их! — неожиданно сказал Мустафа. — Займемся своими делами! — и, подхватив Джевдета под руку, потащил от окна.
Джевдет не мог успокоиться:
— Что же там все-таки?
— Сцепились из-за гашиша, а может, и за картами… — махнул рукой Мустафа. Драка его больше не интересовала.
— Это те, кто торгует гашишем, да?
— Ну да.
Мустафа назвал имя отпетого головореза, державшего
— Знаешь, сколько денег загребают! — заключил он. — Вот и подрались. Каждый хочет побольше сцапать!
— Ты ведь тоже гашиш продавал?
— Да, и много, — нахмурился Мустафа. — Но что поделаешь — тогда была другая жизнь!
На следующий день стали известны обстоятельства драки. Как и предполагал Мустафа, сцепились два арестанта, торговавших гашишем.
Весь день Джевдет в одиночку бродил по коридору. Думал. Лучше всего, конечно, не быть никому обязанным. Убежать в Америку! Кости можно уговорить! А Хасан? Поедет он? Что, если сказать ему: «Знаешь, на пароходах в порту есть капитаны… Рыжебородые, во рту трубка. Заберемся ночью незаметно на океанский пароход, а когда выйдем в море, уговорим капитана довезти нас до Америки. В Америке каждый сразу становится, кем захочет. Я стану Храбрым Томсоном, а ты будешь доктором или адвокатом…» Нет, Хасан наверняка не согласится. Поэтому, пожалуй, лучше всего опять торговать на улице с Кости. И жить у него. Днем они будут ходить с лотками по Стамбулу, а по вечерам допоздна разговаривать.
Перед глазами вдруг встала Джеврие. «А ведь она лучше их!» — подумал Джевдет. Не такая, как этот умник Хасан. И не плакса, как Кости: «Я бы поехал, да мать жалко, расстроится, горевать будет. Ослепнет от слез…» Итак, решено: Хасану он ничего не скажет! «Как было бы хорошо, если бы Кости все-таки согласился… Ну, а если не захочет, тогда убежим одни с Джеврие».
Она ведь всегда понимала его с первого слова. Но, как знать, может, и Джеврие откажется? Тогда он поедет один, другого выхода нет. Но он-то обязательно поедет. Даже если его ждет смерть! Он знал, что как только уедет, все начнут его поносить: «Бродяга! Он никогда не станет человеком, выродок какой-то!» Ну и пусть ругают, ему-то что? Когда он станет самым знаменитым ковбоем в мире, Храбрым Томсоном, и вернется на родину с кучей денег, то все увидят, как они ошибались, и пожалеют, что так плохо думали о нем.
Джевдет злился, вспоминая переданные ему Хасаном слова адвоката: «Нам нужен такой мальчик. Он будет жить у нас. А если захочет учиться, пусть учится». Нет, никто не заставит его быть слугой. Не выйдет. И учеба ему вовсе ни к чему. Пусть Эрол, Айла и другие становятся адвокатами и докторами. Он не хочет. А за даровое ведение дела можно будет отблагодарить и по-другому. Лучше всего убежать в Америку, стать знаменитым и вернуться с деньгами. Вот обалдеет адвокат, когда он появится перед ним в широкополой ковбойской шляпе, в узких брюках, с двумя длинноствольными пистолетами за поясом!
Джевдет улыбнулся.
«Адвокат сразу и не узнает меня. Подумает, что я грабитель. Ну и пусть! Я и виду не подам: „Руки вверх!“ И как только адвокат поднимет руки, прогрохочу: „А ну, выкладывай денежки!“ Пусть только попробует не дать!»
Джевдет быстро нарисовал в своем воображении картину. Он выхватит пистолеты и поднесет их к самому носу адвоката. Тот, конечно, начнет умолять его о пощаде. Но он и слушать не захочет, будет требовать
Адвокат удивится еще больше. Внимательно посмотрит на него, но все равно не узнает. Тогда он скажет: «Забирай назад свои деньги и клади в карман! Понятно, что ты меня не можешь узнать. С тех пор прошло десять лет. А теперь слушай! Знаешь, кто я? Джевдет! Но в Америке меня никто не зовет этим именем. Там я — Храбрый Томсон. Обо мне много писали в газетах, ты разве не читал?»
Адвокат, конечно, читал. Он не мог не читать! Известный всему миру Храбрый Томсон! «Да, да… — заикаясь, пробормочет он. — Так, значит, это вы тот самый… Вы турок? Постойте, Джевдет… Вы говорили: ваше настоящее имя — Джевдет?»
Гордо улыбаясь, Джевдет скажет: «Да, мое настоящее имя — Джевдет. Десять лет назад вы спасли меня из тюрьмы и не взяли денег за ведение дела!»
Адвокат сразу вспомнит его. Страшно обрадуется. Удивлению его не будет конца. И не только адвокат, все-все будут поражены. И Эрол, Айла… И остальные…
Джевдет вздохнул. Да, он обязательно поедет в Америку, что бы ему ни говорили, как бы ему ни мешали это сделать, он все равно поедет и вернется оттуда знаменитым ковбоем, которого все будут бояться, который всех удивит. Когда у него будет много денег, он пойдет по тюрьмам, наймет адвокатов для всех ребят, попавших в тюрьму, как и он, ни за что. Будет с форсом вынимать из карманов узких брюк деньги и раздавать беднякам. И, конечно, щедро рассчитается с адвокатом. Отблагодарит не только его, но и Хасана, и Кости, и Джеврие!
Джевдет снова вздохнул.
А сейчас главное — выбраться отсюда. Только вот опять дело затягивается.
Шло время. Джевдет прислушивался к завыванию ветра в карнизах крыши тюрьмы, к пронзительным гудкам проносившихся мимо поездов, к рокоту моря. Ходил взад и вперед по коридору, мечтая об Америке и Храбром Томсоне. А когда сгущались сумерки, с нетерпением ожидал возвращения из столярной мастерской Мустафы.
Так наступил Новый год. В новогодний вечер мальчики «пытали счастье» на игральных костях и веселились кто как умел. А Джевдет не вставал с постели, погрузившись в мечты об Америке и Храбром Томсоне. В последнее время они захватывали его воображение, как огромный разгорающийся пожар. В эти минуты Джевдет забывал обо всем на свете. Для него не существовал никто: ни Хасан, ни Кости, ни Джеврие.
Он не проявлял ни малейшего интереса к столярной мастерской, о которой Мустафа только и говорил, пропускал мимо ушей рассказы о добродушном мастере и его шутках, от которых подмастерья покатывались со смеху. Мустафа считал, что Джевдету совсем не обязательно выходить из тюрьмы. Вот если бы он стал вместе с ним работать в столярной мастерской! Уговорить начальника нетрудно. И не все ли равно, где обучаться ремеслу: на воле или в тюрьме. Самое главное — через несколько лет можно стать настоящим столяром. Эта мысль крепко засела у него в голове. Ведь после выхода из тюрьмы он сможет работать по-настоящему и полную неделю. Мастер увлек Мустафу чтением. Каждый вечер он приходил в камеру с газетой. Ночью, лежа в постели, мальчики прочитывали ее всю, строили разные предположения, волновались. Джевдета больше всего интересовал раздел «Полиция и воры», а Мустафу — спортивная хроника.