Преступник
Шрифт:
— А ведь я очень любил столярное дело.
— Ну, а сейчас любишь?
— Люблю, но…
— Что «но»?
— Кому в тюрьме это нужно?
— Так ведь здесь тоже есть столярная мастерская!
— Есть, конечно. Но ни начальник охраны, ни начальник тюрьмы не захотят дать мне работу!
— Почему ты так думаешь?
— Неужели не понимаешь? Они знают, что я плохой, и никогда не поверят, что я могу работать честно!
Посоветовавшись на одном из свиданий с Хасаном и Кости, Джевдет рассказал об этом разговоре начальнику тюрьмы. Тот сначала
16
Шофер Адем появился в Сиркеджи совсем неожиданно.
— Где ты пропадал столько дней, парень? — набросился было на него Тайяре. — Как поживают наши полсотни? А где красный «фордик»? Пришла повестка. Тебя разыскивают!
Адем вытащил из кармана бумажку в пятьдесят лир, протянул ее Тайяре:
— Немного задержал, не взыщи!
Тайяре, получив долг, забыл о своей недавней неприязни и подобрел.
— Отдал бы потом. Куда спешить? — сказал он.
— Ладно, не притворяйся! Ведь ты не миллионер!
Тайяре спрятал деньги во внутренний карман черной кожаной тужурки.
— Где катался, а?
Адем рассказал: сначала возил одного типа в Анкару, потом загнал машину какому-то торговцу из Болу.
— Ну и как?
— Взял почти в два раза больше.
— О-го-го!.. Выходит, дела идут на лад?
— Не так, как тебе кажется. Сейчас уезжаю опять.
— Написал бы хоть письмо Шехназ! Будь человеком!
— А что? — с тревогой спросил Адем.
— Приходила сюда, бедняжка. Искала тебя…
Беспокойство Адема возросло. Что случилось? Уезжая в Анкару, он подкинул ей деньжат. Правда, сказал, что вернется через три дня, а задержался на целую неделю. Наверно, подумала: заимел автомобиль и дал тягу?
— Чего ей здесь было нужно?
— Не знаю.
— Может, хотела занять у тебя денег?
— Нет, что ты!
— Должна же ведь быть какая-то причина!
Тайяре сплюнул сквозь зубы на грязный талый снег.
— Спроси у нее самой…
— Ага, ты что-то знаешь, так ведь?
— Я ведь сказал: спроси у нее!
Они пытливо посмотрели друг другу в глаза. Адема охватил страх.
— Слушай… Мы старые друзья, — проговорил Тайяре. — Не теряй времени, иди и сам узнай, в чем дело!
Адем понял, что речь идет о «деле», которое его все время беспокоило, и тотчас направился к Шехназ.
Не чувствуя холода, Адем стоял на задней площадке трамвая, следовавшего в Эдирнекапы. Из носа и изо рта у него вырывались клубы белого пара.
Может быть, уже начался суд над Джевдетом и выяснилось то, что совсем не входило в его расчеты. Заподозрили его, Адема. Да ведь и Шехназ могла выдать! «Да, да могла! — испугался он. — Подумала: купил машину и сбежал!»
Адем тяжело вздохнул.
Свинцовый груз давил ему грудь, становясь все тяжелее и тяжелее.
«…Шехназ могла так подумать! — размышлял он. — К тому же она трусиха и болтлива… Вдруг сказала в полиции правду? Тогда мне крышка! Зайду-ка
На остановке «Фатих» он соскочил с трамвая. По переулкам, по тайным ходам, известным только мальчишкам, добрался до своего дома и вошел в него с черного хода.
Мать штопала носки. Увидев бледное, взволнованное лицо сына, старуха тоже перепугалась. А что, если Шехназ и в самом деле по глупости или из страха проболталась?
— Скажи мне, где она живет, я сбегаю к ней!
Адем был в нерешительности. Конечно, можно дать адрес матери, и та сходит к Шехназ. Это было бы неплохо. Но вдруг дом находится под наблюдением? Мать могут задержать, спросить, у кого она взяла адрес.
— Нет, туда идти нельзя, — сказал он.
Старуха развязала под подбородком узелок белого платка и, помешкав, завязала снова.
— Что же ты будешь делать?
— Не знаю, — ответил Адем.
В комнате горел мангал, но было холодно. Адем закурил и, сломав с раздражением спичку, бросил ее в угол.
Он действительно не знал, что делать. Что, если Шехназ и вправду проболталась?
«…Буду все отрицать, — наконец решил он. — Скажу, ничего не знаю. Она, мол, вешалась на меня еще когда был жив старик, только я не обращал внимания. А после его смерти предложила пожениться, но я отказался. За это ненавидит меня. И наговаривает. Пусть бьют, другого ничего не скажу!»
— Вот что, — сказал Адем, — сходи к ней. Что случится — ты меня не видела. Я спрячусь в «Перили Конаке». Никому не говори, где я. Если дела плохи, ворота во двор закрой. Ничего опасного — оставь открытыми. Я увижу и приду. Только не ищи меня. Ну, иди!
Старуха накинула на плечи старенькое черное пальто и, взяв у сына адрес, вышла через двор на улицу.
Мюфит-эфенди, опираясь на палку, медленно брел в кофейню. Заметив бегущую куда-то старуху, он остановился, недоуменно посмотрел ей вслед и побрел дальше.
Мать Адема, изнемогая от усталости, поднялась по улице Хайдар и добрела до памятника Фатиху [54] . Села в переполненный трамвай, шедший к Эдирнекапы. Тревога не оставляла ее ни на минуту. Она даже не стала спрашивать сына, почему он задержался в Анкаре и где его красный автомобиль. Ну конечно, ему грозит большая опасность. Наверное, Шехназ проболталась, и полиция уже разыскивает его. Что тогда будет? Что она станет делать, если Адема посадят в тюрьму? Нет, отвечать должен не только ее сын. Пусть получит свое и эта проклятая баба. Ведь если бы она не согласилась, Адем никогда бы не совершил преступления. Грязная шлюха! Если только она проболталась…
54
Фатих (буквально — завоеватель) — так называют султана Мехмеда II, овладевшего в 1453 году Константинополем.