Претендент на престол
Шрифт:
Параска появилась позже. А до нее была Неточка, на которой Худобченко собирался жениться. Однажды он прибежал к Ревкину чем-то взволнованный.
– Вот шо, друже, у меня несчастье. Неточкиных родителей раскулачили. Я тут заявление набросал, шо осуждаю свою связь с ней. Як думаешь, отдавать заявление или просто Неточку бросить, и все?
Ревкин и сам был не святой, но все-таки тогда удивился.
– Петро, - сказал он, - разве так можно? Ты ж ее любишь.
– Люблю, Ондрийко, люблю, - сказал Худобченко с чувством.– Так люблю, шо даже не знаю, как переживу это все.– На глазах его выступили слезы.– Но я тебе скажу правду: себя я люблю еще
8
Пропетляв по темным и ухабистым улицам Долгова, Мотя остановила машину возле дома Ревкина, Андрей Еремее-вич сидел с закрытыми глазами, должно быть, спал.
– Приехали, Андрей Еремеевич, - сказала Мотя. Ревкин не откликался.
– Андрей Еремеевич!– испугалась Мотя и вцепилась в его плечо.
– А?– Он открыл глаза.
– Ох вы меня и напугали, - облегченно вздохнула Мотя.– Приехали, говорю.
– Хорошо, - сказал Ревкин.
Выйдя из машины, он пошел было к калитке, но тут же вернулся, опять взобрался на свое место и сказал:
– Поехали!
– Куда?– удивилась Мотя.
– К Сталину.
Мотя посмотрела на него, сказала "сейчас" и побежала за Аглаей.
Аглая, приложив руку ко лбу Ревкина, сразу все поняла. Вдвоем с Мотей они осторожно вытащили его из кабины.
– Товарищ Сталин у себя?– спросил Андрей Еремеевич.
– У себя, - сурово отозвалась Аглая.
– Доложите ему, что Ревкин прибыл. Ночью у него был жар и озноб. Аглая ставила ему горчичники и пыталась кутать его, но он раскрывался, буянил и требовал Сталина. Но потом как будто успокоился. Он слышал, как кто-то спросил Аглаю:
– Где у вас моют руки?
Ревкин понимал, что это Сталин, но он боялся, что Аглая захочет присутствовать при разговоре, а он с товарищем Сталиным непременно хотел переговорить с глазу на глаз. Единственный выход был притвориться спящим и подождать, пока Аглая уйдет. Ревкин так и сделал. Он лежал с закрытыми глазами до тех пор, пока не услышал, как скрипнула дверь. Ревкин открыл глаза и увидел Сталина, в белом халате сидящего на кровати у его ног.
– Товарищ Сталин, - приподнято сказал Ревкин, отрывая голову от подушки.
– Лежите, лежите. Самое главное - обернулся Сталин к вновь возникшей Аглае, - как следует пропотеть. Побольше жидкости - чай, суп, бульон и, по возможности, полный покой.
9
Маргарита Агаповна, полная женщина с белым лицом, сидела в приемной майора Фигурина, нового начальника Тех Кому Надо. Она сидела у окна, а на подоконнике стояли нанизанные на одну ручку судки с обедом для майора Фигурина, который был мужем Маргариты Агаповны.
– Вы понимаете, Капочка, - говорила Маргарита Агаповна почему-то плачущим голосом, - ведь мой Федоша, он никогда в столовой не ест. Он ужасно боится микробов. Я ему говорю: "Федоша, ты же такой храбрый, ты врагов народа не боишься". А он только улыбнется: "Что ты, Ри-туля, сравниваешь. Враги народа, они же крупные, их за километр видно, а эти паразиты такая мелочь, что иного и в микроскоп не рассмотришь как следует". И казалось бы, если уж ты такой осторожный, пожалел бы себя как следует, так нет, не жалеет. Другие люди к работе относятся спустя рукава, лишь бы день до вечера, а Федоша... для него, понимаете, семья на втором месте, а на первом работа. Работа, работа и ничего кроме работы. Иной раз ночью проснется, лежит, ворочается, вздыхает. Я спрашиваю: "Федо-ща, о чем ты думаешь?" "Да так", - говорит. А я знаю - о работе думает, только о ней. И сына, говорит, делу своему научу. Он ведь, Федоша, знаете какой. Он как на новое место приедет, так сразу какую-нибудь новую
Тут Маргарита Агаповна достала платок и начала всхлипывать и сморкаться...
10
Любящие жены иногда наделяют своих мужей добродетелями и достоинствами, которых другие со стороны могут и не заметить, некоторые люди, жившие в то время, что называется, бок о бок с Федотом Федотовичем Фигуриным и знавшие его довольно близко, утверждают, что ничего в нем такого исключительного не наблюдалось, что был он среднего роста, говорил тихим, немного гнусавым голосом, черные волосы зачесывал на косой пробор и смазывал постным маслом, чтобы лоснились.
Ходил всегда в новенькой, как говорится, с иголочки форме, такой чистой, такой отутюженной, словно она не снашивалась и не мялась, портупея сверкала лаком и нежно поскрипывала. В общем же, был человек как человек. Впрочем, у нас сохранились свидетельства только обыкновенных, средних людей, к суждениям которых следует подходить с большой осторожностью. Средний человек не может отличить гения от простого смертного. Ему кажется, что гений непременно должен отличаться каким-то, может быть, необыкновенным пламенем во взоре или еще чем-нибудь подобным. Но мы-то знаем, что это не так и что гений может выглядеть как самый обыкновенный человек, как мы с вами. Не разглядев в Фигурине гения, многие его не любили, а подчиненные сугубо между собой звали его Идиот Идиотович.
Между тем, потом, по прошествии определенного времени, когда майор Фигурин исчез из Долговского района, была найдена тетрадь с собственноручными его записями, содержащими весьма смелые и оригинальные мысли. Вот некоторые из них, взятые наугад:
ПОДОЗРЕВАЕМЫМИ ЯВЛЯЮТСЯ ВСЕ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫМ ЯВЛЯЕТСЯ ТОТ, КТО ЗАМЕЧЕН В ЧЕМ-НИБУДЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНОМ НАИБОЛЕЕ ПОДОЗРИТЕЛЕН ТОТ, КТО НИ В ЧЕМ ПОДОЗРИТЕЛЬНОМ НЕ ЗАМЕЧЕН КАЖДЫЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ МОЖЕТ СТАТЬ ОБВИНЯЕМЫМ ПОДОЗРЕНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ ДОСТАТОЧНЫМ ОСНОВАНИЕМ ДЛЯ АРЕСТА
АРЕСТ ОБВИНЯЕМОГО ЯВЛЯЕТСЯ ДОСТАТОЧНЫМ И ИСЧЕРПЫВАЮЩИМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ ЕГО ВИНЫ
Нет сомнений, что эти мысли принадлежат весьма незаурядному человеку. Однако у нас нет достаточных доказательств, что они являются плодом раздумий самого майора Фигурина, а не списаны им у кого-то.
В той же тетради отмечена еще одна удивительная по своей свежести для тех времен мысль, но она относится уже не к юридической науке, а к медицине:
СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ НАСТОЛЬКО ОБЪЕКТИВНО ХОРОША, ЧТО КАЖДЫЙ, КОМУ ОНА НЕ НРАВИТСЯ ПОЛНОСТЬЮ ИЛИ ЧАСТИЧНО, ЯВЛЯЕТСЯ СУМАСШЕДШИМ
Поразительная краткость и ясность, доступная только величайшим умам. В нескольких словах сформулирован краеугольный принцип целого направления в психиатрической науке.
Некоторые скептически настроенные критики и критически настроенные скептики могут указать, что данная формула пригодна лишь для определенного строя, существующего на определенном пространстве в определенное время, но это не так. Замените слова "Советская власть" любыми подходящими для данной местности в данное время, и вы увидите, что формула эта всеобъемлюща и пригодна для всех времен и народов.