Презерватив для убийства
Шрифт:
Возле самого крыльца, на уютной сосновой скамейке курили пожилой мужчина и совсем ветхий старик.
— Это дядя Коля, наш сторож, — сказала Нина. — А с ним Сергей Иванович, единственный сосед. Интересный тип, сказать по правде. Но это — долгая история.
Алексей, Нина и двое сотрудников Арчи, которым предстояло здесь остаться, вышли из машины. Старики поздоровались с гостями. Сергей Иванович почти сразу куда-то заковылял. Дядя Коля начал рассказывать гостям какие-то мелкие новости, как свирепствовала мошкара минувшим летом, об успехах на ягодногрибном фронте. Рассказывал он двум охранникам,
— Чудный здесь воздух, Алеша, — сказала она.
— Поэтому я и стараюсь надышаться впрок. Через пять минут — двинусь обратно. Если бы не гаишники, пробыл бы подольше.
— Зачем? Мы же так давно не виделись. Здесь не хуже чем там, откуда я сегодня прилетела. А чудо все-таки эти самолеты. Утром поднялась над Парижем. Вечером — хожу по бруснике.
Нина присела, сорвала несколько прихваченных легким морозцем ягодок с кустика, проникшего за ограду, и поднесла ладонь ко рту Алексея.
— Ешь. Ешь, а то рассержусь.
— Хочешь всю жизнь кормить меня из рук?
— Мне нетрудно. Опыт уже есть.
Алексей взял ягоды из ее руки и сжал челюсти. Рот наполнила кислинка. «Первый раз в этом году ем бруснику», — подумал он.
— Извини. Мне пора.
Нина с надеждой взяла его за руку:
— А может, все-таки останешься?
Но Алексей всего лишь еще раз поцеловал ее и повторил:
— Мне пора.
— Позвони завтра.
— Хорошо, — ответил он и быстро пошел к машине. Он испугался: вдруг передумает и останется здесь?
К вечеру Борис опять был в хорошем расположении духа. По прежнему опыту он давно согласился с простой рыбацкой мудростью: если по жизни не везет, щучка выскочит даже из лодки. А если все складывается как надо, рыба заглотит пустой крючок. Сегодня явно была вторая полоса.
Два придурка поставили на машину радиомаяк и при этом не засветились. То ли бодигард, прикативший за Ниной, был слишком погружен в свои мысли, то ли появление даутовской сиротки произвело на него глубоко личное впечатление, но «хвост» он так и не заметил. Правда, судя по рассказу Ушата, в этот день тупой бандюк превзошел самого себя: держал такую дистанцию, что срисовать наружку было бы не так и просто.
Отслеживаемый объект долго колесил по городу. Пару раз девица и телохранитель заходили в какие-то здания, а может, и конторы. Машину они так и не сменили.
Борис тоже не сменил наружку. Правда, в конце каждого сеанса связи оба приятеля кричали наперебой, что они хотят жрать и ср…ь, но бригадир каждый раз отвечал: голодный легко переносит позывы. Терпите ребята, потом и отожретесь, и отоспитесь, и отоср…ь на всю оставшуюся жизнь.
Следующим подарком судьбы стала информация — машина выехала из города. Конечно, операцию можно было провести и в Питере. Но это всегда шумно и хлопотно. Случись так, Борис долго бы колебался: брать живой или уничтожить на месте? Поэтому, услышав от озверелых ребят, что они на Выборгском шоссе, бригадир разрешил им остановиться у первой же забегаловки и за пять минут справить все потребности. Сделал он так не по нахлынувшему приступу доброты. Просто, объект далеко не уйдет.
Недавно Заказчик оставил Борису координаты поста ГАИ. Конечно, дежуривший там
Борис связался с лейтенантом. Через полчаса можно было уверенно сказать: девушка в машине. А поевшие ребята без труда догнали объект и теперь шли с дистанцией в километр.
Правда, потом объект не свернул на известную Борису дачу Даутова, а углубился в проселочные дебри. «Нам что, вести их до Карелии?» — спросил рассерженный Ушат, на что получил ответ: будет надо — до Сортавалы.
Потом связь прервалась. Лишь через час Ушат вернулся в зону слышимости и передал: машина с девушкой свернула в какую-то избушку лесника километров десять за Лейпясуо. Дуремар остался гулять по дорожке, издали поглядывая на дачу, а он, Ушат, ждет дальнейших указаний, надеясь, что прикажут вернуться.
— Завтра отоспитесь, — сказал Борис. Он добавил также, что за этот день каждый получит по пятьсот баксов. Пацаны выразили тихую радость, а Борис подумал: если дело выгорит, то можно дать и тысячу, если же нет… Им пришлось бы долго искать плательщика.
Учитывая, что связи с Ушатом нет, Борис опять позвонил на пост ГАИ и попросил остановить машину, которую они уже прежде тормозили, если она поедет в город. Через два часа выяснилось: машина действительно вернулась в Питер. За рулем был всего один человек. И никакой девушки.
Борис повеселел. Объект оказался в западне. Как бабочка под сачком. А команда, которая ее вытащит, не помяв крылышек (помять можно потом), уже почти подобрана. И утром проблема решится.
Последние годы жизнь Сергея Ивановича Савельева была бедна на события. По правде говоря, она и прежде большим разнообразием не отмечалась, но тогда Сергей Иванович пять раз в неделю ездил на работу. Теперь не было и этого.
Савельев принадлежал к поколению, которое не знало вопроса: «Почему?» Паренек из-под Костромы отшагал (а правильнее сказать, отлежал в госпиталях) почти всю войну. Ему не дали вернуться в родной дом. Карельский перешеек стал советской землей, а значит там должны были поселиться советские люди, ибо прочие оттуда убежали.
Десять лет Сергей Иванович трудился в совхозе. Судя по развалинам окрестных хуторов, здесь можно было растить и хлеб, и картошку, и яблоки. Но у измочаленных войной крестьян центральной России дела здесь не спорились. И Сергей Иванович был рад, когда смог устроиться на работу в Выборге. Каждый день он проходил пять километров пешком до автобусной остановки, приезжал в город, столярничал в детском саду, а вечером проделывал тот же путь, но обратно.
Шли годы. Соседи разъехались или спились, и от небольшой деревушки, построенной в 1946 году, остался лишь домик Сергея Ивановича, где он жил с женой — уроженкой Брянска. Совхозные поля опустели, а лес стал охотничьим угодьем, благо лосей и кабанов почти никто не тревожил.