Президент Каменного острова
Шрифт:
Я нагибался и срывал крупную землянику. Она росла на обочине. Земляника была вкусная и пахла вареньем. Мы поднялись на обросший седым мхом холм, и Сорока свернул с дороги в лес. Идти стало труднее. В ступни впивались сучки, сосновые иголки. Сорока шел уверенно, не оглядываясь, словно пятки у него из железа.
Лес поредел, и мы вышли на огромную поляну, окруженную вековыми соснами. По ногам стали хлестать твердые стебли с крошечными сиреневыми цветами. Стояла полуденная тишина. И даже куропатки, взлетевшие
Мы наискосок пересекли поляну. Началась чащоба. Деревья почти вплотную стояли друг к другу. В одном месте когда-то давно пронесся сокрушительный вихрь и прорубил небольшую просеку. Вырванные с корнем деревья не упали братья и сестры поддерживали их, уже погибших, с опавшей листвой, не давали им лечь на землю.
Сорока пошел медленнее. Я вдруг вспомнил про змей, и мне не захотелось идти дальше. Я старательно обходил гнилые пни и коряги. Мне казалось, что под обломками деревьев кишат черные гадюки. Гарик наколол ногу и теперь хромал.
– Близко, - негромко сказал Сорока.
Непонятная тревога охватила меня. Глухой темный бор таил какую то угрозу. Когда еловаян лапа, отпущенная Гариком, хлестнула меня по щеке, я чуть не вскрикнул. Небо над головой пропало, стало сумрачно и сыро. Я обратил внимание, что иголки на елях не зеленые, а сизоватые с сединой. В эти дебри солнце не заглядывает. Под ногами чавкает сочный зеленый мох. Я ткнулся носом в клейкую паутину. Замахал руками, срывая ее. У меня было такое ощущение, словно я попался, как муха.
Тягостное настроение исчезло, как только ноги почувствовали твердую почву, а над головой снова засияло солнечное небо. Мы выбрались из глухой чащебы в ровный бор. И тут Сорока остановился.
– Пришли, - сказал он.
Мы осмотрелись: берлоги не видно. Я даже наверх посмотрел: не устроил медведь себе жилище на дереве?
– Подождите меня, - сказал Сорока и направился к толстой сосне. Вот он миновал ее, затем обогнул ель и замер. Мы увидели два попаленных дерева, поверх которых кое-где был набросан валежник, сухие, вывернутые с корнями елки. Это и была берлога.
Гарик двинулся к Сороке. Аленка и я остались на месте. Сорока подошел к берлоге и, нагнувшись, заглянул. Он почти до половины туда забрался; у меня заныло сердце: а что, если сейчас раздастся страшный рев и медведь подомнет под себя Сороку? Гарик подошел и тоже заглянул в берлогу. Потом крикнул нам:
– Хотите посмотреть на спящего медведя?
Мы не успели ответить. Произошло что-то непонятное: Сорока вдруг отпрянул от берлоги и стал пятиться в нашу сторону, а Гарик, тихо вскрикнув, скакнул вбок и помчался что было духу совсем в другую сторону.
– Сережа, - произнесла Аленка, - посмотри, кто...
– Она не докончила фразу и замерла с открытым ртом: из-за толстой сосны, стоявшей напротив берлоги,
– Уходите, - негромко сказал он.
– Какие хорошенькие!
– проговорила Аленка, глядя на медвежат, которые все еще стояли на задних лапах и с любопытством смотрели на нас.
Сорока взглянул через плечо но медвежат, осторожно ступая, подошел к нам и, взяв Аленку за руку, повел за собой. Мне было совсем не страшно, я не понимал, чего все испугались? Медвежата такие славные, они совсем не прочь с нами поиграть. Как Кеша. У меня даже мелькнула мысль, что хорошо бы одного с собой унести. Был бы у Кеши товарищ.
Сорока все убыстрял шаги и наконец побежал, все еще не выпуская Аленкиной руки. Сорока нас не повел в чащобу, он свернул в сторону, и мы обходным путем вышли на знакомую поляну. И только здесь он остановился.
– Вы его разбудили?
– спросила Аленка.
– Кого?
– удивился Сорока.
– В берлоге никто не спал?
Мы с удивлением смотрели на Сороку, а он на нас.
– Подождите...
– сказал он, что-то соображая.
– Вы не видели медведицу?
– Медвежат видели, - сказал я.
– Три штуки.
– Возьмем одного?
– предложила Аленка.
– А Гарик где?
– спросил Сорока.
– Как ударил в сторону, только пятки засверкали, - сказал я.
– Ждите меня здесь, - сказал Сорока и помчался в бор.
Аленка проводила его взглядом и посмотрела на свою руку.
– Сжал, как тисками, - сказала она.
– Чуть не закричала.
– Говорил про какую-то медведицу...
– Я наконец сообраэил, в чем дело.
– Они напоролись на медведицу!
– Она может сюда прийти...
– сказала Аленка, озираясь.
– Не велел уходить...
– Я взглянул на ближайшую сосну. Мне стало не по себе. Аленка взяла меня за руку. Медведица может прийти сюда по нашим следам...
– Заберусь на сосну, погляжу, где они, - сказал я и поплевал на ладони.
– И я с тобой, - сказала Аленка.
Я забрался на первый сук и протянул ей руку. Укрывшись в ветвях, мы стали ждать.
Скоро они пришли. Не медведица и медвежата, а Гарик и Сорока. Я хотел им крикнуть, что мы здесь, на сосне, но Аленка приложила палец к губам: мол, помолчи!
– Теперь они смылись, - сказал Сорока.
Гарик переступил с ноги на ногу, потрогал рукой колено.
– На березу налетел...
– Ты видел ее?
– Стояла на дыбах у дерева и слизывала муравьев... В полсосны ростом.