Президент Каменного острова

Козлов Вильям Федорович

Я спросил его, как там на кухне - жарко?

– Компотом объелся, - ответил Коля.

Лодка проскочила горловину, где берега близко подступили друг к другу. За горловиной озеро раскинулось во всю ширь. Не озеро, а море. Далеко на холме виднелось несколько домиков. И длинные сараи. Это колхозная молочная ферма. На заливном лугу паслось стадо. Две коровы по колено забрались в воду и так стояли, задумчиво глядя на нас. Волны, разбегаясь от лодки, качали в озере облака. Погода разгуливалась.

Алемке надоело сидеть. Она забралась на корму и прилегла. Сегодня Аленка

что-то неразговорчивая. Лежит и смотрит на облака, летящие над нами. Правда, один раз она спросила:

– Я не упаду?

– Вытащим, - ответил Леха, глядя в сторону.

Гарик и Сорока о чем-то толковали, но из-за мотора ничего не было слышно.

Президент подбавил газу, и нос еще больше задрался, а вода за бортом побежала быстрее. Широкая бурлящая полоса волочилась за нами.

– Здесь щука хорошо берет, - громко сказал Сорока.

– А я спиннинг не взял, - ответил Гарик.

– Ел жареную щуку?
– спросил Леха.

– Все ел, - ответил я.

– Алены нет!
– воскликнул Гарик.

На корме никого не было. Еще минуту назад лежала Аленка - и вот мет ее. Сорока заглушил мотор, сбросил одежду и махнул за борт. Вслед за ним Гарик. Лодка закачалась с боку на бок. Я снял сандалеты и тоже нырнул.

– Не видно?
– немного погодя спросил я у Коли: он с Лехой Рыжим остался на борту.

– Может, она на берегу?
– сказал Леха.

Я понял, что с ним разговаривать бесполезно. В лодке сидела всего одна девчонка, а они и не заметили.

Аленки нигде не было видно. Что за чертовщина? Уж если нечаянно упала, то крикнула бы. А то - ни звука! Гарик и Сорока бороздили озеро далеко от лодки. Я видел, как крутили они головами.

Кто-то хихикнул. Я обернулся. У самого борта Аленка.

Она держалась за железную цепь. Из воды торчала ее мокрая голова. Я как следует обругал ее. Переполошила всех. Аленка еще громче засмеялась. Гарик и Сорока перекликались где-то далеко. Мы с Аленкой вскарабкались на лодку. Увидев ее, Леха сказал:

– Я думал, ты на берегу осталась.

– Маленькая, что ли?
– упрекнул Коля.

– Хватились через полчаса, - засмеялась Аленка, отжимая волосы.
– За это время можно сто раз утонуть.

Она подошла к мотору, но запустить его не сумела. Я тоже в этом деле не смыслил. А Коля и Рыжий без Президента не стали запускать мотор.

– Надо спасать их, - сказала Аленка.

Сорока и Гарик наконец подплыли к лодке. Оба устали и тяжело дышали. Наверное, поэтому и не стали ругать Аленку. Сорока раз пять дернул за трос, прежде чем мотор заработал. Свежая царапина вспухла на животе Сороки.

– Под лодкой пряталась?
– спросил Гарик.

– Ага, - сказала Аленка и посмотрела на Сороку. Президент повернул рукоятку - и лодка, чуть накренившись, описала дугу и снова понеслась вперед.

– Трудно управлять?
– спросила Аленка.

– Очень, - не поворачиваясь, ответил Сорока.

– Научи меня.

Аленка встала за спиной Сороки, и он в двух словах объяснил ей, что нужно делать.

Аленка чуть не опрокинула нас. Разговаривая с Сорокой, она вдруг резко повернула

румпель, и лодка завалилась набок. Рыжий Леха скатился со скамейки. Я думал, Сорока вырвет руль и отругает ее, но он ничего не сказал. Положил руку на Аленкину и выпрямил лодку. Гарик молча смотрел на них. Сорока хотел отойти, но Аленка стала расспрашивать про мотор. Я видел, что Сороке не хочется разговаривать с ней. Ясно, что Аленка нарочно пристает к нему. Она еще ближе придвинулась к Президенту, ее волосы щекотали его щеку. Сорока все дальше отстранялся и унылым голосом объяснял. Наконец он не выдержал и повернулся к Гарику.

– Расскажи ты, - попросил он.

– Я уже усвоила, - быстро сказала Аленка.

– Ну вот...
– вздохнул Сорока и отошел от мотора. Но тут же ему пришлось снова броситься к Аленке: она во второй раз едва не опрокинула нас. Сорока молча взял Аленку за плечи и посадил рядом с Гариком. Она надулась и замолчала. Когда приблизились к берегу, я спросил:

– Каменный Ручей?

Сорока кивнул.

– Я хочу на берег, - сказала Аленка.

Каменный Ручей, о котором я много слышал, представлял собой огромную заводь с излучинами, заросшую камышом и кувшинками.

С одной стороны берег круто вздымался к сосновому бору. На пологом спуске росли маленькие елочки, кусты. Прошлогодние листья устилали мох. У самого берега из воды одиноко торчал обугленный столб. На нем сидела сорока. Увидев нас, она резко крикнула и улетела. В низине, где кончалось озеро, стояла маленькая баня и бревенчатый дом лесника. Пять лодок, наполовину вытащенных из воды, лежали на травянистом берегу. За домом желтела изрезанная глубокими колеями песчаная дорога. Женщина, с подоткнутой спереди юбкой, полоскала на кладях белье. Она взглянула на нас и снова согнулась над бельем.

– Стоп!
– скомандовал Президент и заглушил мотор.

Глава тридцать девятая

– Я вам покажу медвежью берлогу, - сказал Сорока.

– Медведь не рассердится?
– спросила Аленка.

– Не знаю, - ответил Сорока.

– Откуда тут медведи?
– сказал Гарик.

– Две недели назад я видел, - ответил Сорока.

– Медведя?
– с сомнением спросил Гарик.

– А может быть, медведицу, - сказал Сорока.

– Где эта берлога?
– спросила Аленка.

Леха и Коля остались в лодке, а мы отправились в путь. Две глубокие колеи - след от тележных колес - прорубили сосновый бор. Рядом с дорогой узкая тропинка. Серые древесные корни косо пересекали тропу. Я осторожно шагал, поглядывая под ноги. Мы все были босиком, лишь Аленка в легких тапочках на босу ногу. Свои сандалеты я забыл в лодке и теперь ругал себя. Я уже расшиб палец на тропинке, а что дальше будет? Я не испытывал большого желания смотреть на медвежью берлогу. А вдруг этот медведь не только зимой спит, а и летом? Может быть, ему нравится жить в своей берлоге круглый год. Кеша еще маленький, и то, когда обнял меня, - кости затрещали. Кеша ручной, а настоящий медведь не будет с тобой долго чикаться. Обнимет - и дух вон. От него нигде не спрячешься. Медведи не хуже обезьян по деревьям лазают.