Президент Каменного острова
Шрифт:
– Мой ровесник, - ответил Сорока.
– Зачем он убежал из дому?
– сказал я.
– Отец погиб, мать умерла... Убежишь!
– А родственники у него есть?
– В Островитине, - сказал Сорока.
– Дальние...
– Где же он?
– спросила Аленка.
Гарик не принимал участия в разговоре. Он перебирал пожелтевшие бумаги в папке. Лицо у него было сосредоточенное. Вдруг папка соскользнула с его колен и упала в траву. Бумаги рассыпались.
– А это откуда у тебя?
– спросил он.
Сорока, мельком взглянув на фотографию, которую Гарик держал
– Без архива нас оставишь, - сказал Президент, подбирая документы.
Гарик молча разглядывал старую фотографию с отломанным углом. На ней были изображены летчик со Звездой Героя, молодая женщина в свитере и большеглазый мальчик в матроске лет пяти. На черной ленте бескозырки надпись: "Грозный". Мальчик сидел у летчика на плече. Летчик и женщина улыбались, мальчик был серьезен.
Сорока осторожно потянул фотографию из руки Гарика, но тот снова вырвал ее.
– Осторожнее, - сказал Сорока.
– Порвешь.
– Где ты ее взял?
– снова спросил Гарик. И голос его показался мне незнакомым.
Сорока заглянул ему в лицо и с надеждой спросил:
– Ты его знаешь?
Гарик выхватил у Сороки папку и снова стал рыться в ней. Нашел какую-то газетную вырезку, быстро пробежал глазами. Мы с удивлением смотрели на него. Но он, наверное, забыл про нас. Выхватывая из папки листы, он читал их один за другим. Когда листы кончились, Гарик снова взял фотографию и спрятал ее под рубашку. Сбоку взглянув на Президента, он сказал:
– Я возьму ее...
– Это почему?
– спросил Сорока.
– Жаль?
– Это очень ценная для нас фотография...
– Я ее все равно не отдам, - сказал Гарик.
– Вот как...
– Сороки стал злиться. Но Гарик отвернулся от него и посмотрел на сосну, с которой недавно слез мальчишка. Тот самый, который сообщал, на какую высоту поднялся шар-зонд. Гарик подошел к дереву, поплевал на ладони и полез. Вот он скрылся в ветвях. А немного погодя мы услышали:
– Ты не сердись, Сорока, но фотографию я не отдам...
– Не понимаю!
– крикнул Сорока.
– Что с ним?
– сказала Аленка.
– Не знаю, - ответил я.
Гарик спустился, посмотрел на руки. К ним пристала смола.
– Вид красивый...
– сказал он.
– Сверху.
– Красивый...
– повторил Президент.
Гарик осторожно вытащил фотографию, протянул ему:
– Забирай... У меня такая же была... Это мой отец, мама и я.
Глава тридцать шестая
Я подумал, что Гарик нас разыгрывает. Но взглянув на него, понял, что это не так. Лицо у Гарика серьезное, в глазах - грусть. Он смотрел куда-то мимо нас. Я вспомнил нашу первую встречу на шоссе. Когда мы сказали, что идем в Островитино, Вячеслав Семенович и его жена переглянулись. "В Островитино?" - переспросил Вячеслав Семенович. А Гарик сказал: "Приедем!" И потом, когда мы приехали в деревню разыскивать родственников, Вячеслав Семенович жалел, что они где-то далеко, в поле... И эта история в Калининграде. Гарик там встретил в зоопарке инженера, который взял ему билет в Москву. Этот инженер и есть Вячеслав Семенович. Значит, не случайно они приехали сюда. Привезли Гарика на родину
Сорока первый опомнился. Он посмотрел на фотографию и вложил ее Гарику в руку.
– Она твоя, - сказал он. Потом сложил руки рупором и крикнул: - Все ко мне!
– Погоди, - сказал Гарик.
– Отставить!
– крикнул Президент. Мальчишки, человек пять, уже прибежали, удивленно посмотрели на Сороку и разошлись.
– Почему Смелый?
– сказал Гарик.
– У него ведь другая фамилия...
– В деревне так звали его. И те, которых он спас от смерти.
– Смелый...
– повторил Гарик.
– Мы нашли его могилу.
– Где она?
– Пойдем, - сказал Сорока.
Мы с Аленкой смотрели на Гарика и молчали. Мы все еще не могли взять в толк, что Гарик - это не тот Гарик, а другой - сын героя.
– Вот ты и нашелся, - наконец проговорила Аленка.
– Даже не верится, - прибавил я.
Огромная ель раскинула свой шатер над могилой Смелого. На невысоком холме - камень-валун. Из-под него выбивалась трава, в гуще зеленых листьев краснела земляника. Из-под камня выскочила маленькая ящерица. Приподнявшись на передних ножках, посмотрела на нас и исчезла. На валуне надпись, вырубленная зубилом: "Смелый". Мы долго стояли у могилы. Ель шумно вздыхала над нами. В гуще ветвей негромко свистели птицы. Откуда-то прилетела крапивница. Села на камень и сложила свои красные с черными крапинками крылья вместе. И сразу стала некрасивой. Слышно было, как плескалась о берег вода.
– Он был высокий, с черной бородой... Кузнец. Он мог узлом завязать железный прут...
– Гарик секунду помолчал.
– Кузница его стояла у самой воды. Он закаливал железо, хватал клещами раскаленную болванку, бежал с ней к озеру и окунал. И пар поднимался выше кузницы...
– Гарик улыбнулся: - А больше я ничего не помню... Это рассказывал отец.
– Верно, он был кузнец, - сказал Сорока.
– И сейчас там кузница?
– Сгорела.
– Который уехал на "Волге", он кто тебе?
– спросил Сорока.
– Друг, - ответил Гарик.
– Он хороший рыбак, - сказал Президент.
– Не жадный!
Облако на миг закрыло солнце, и тень скользнула по камню. Бабочка распустила крылья и сразу снова стала красивой, как цветок, сорванный ветром. Ушло облако, и снова над нами засияло солнце.
Глава тридцать седьмая
Едва солнце скрылось за озером, мы с Гариком пошли в сарай. Завтра идем за лещами. Я поклялся, что встану вместе с ним. Так рано мы еще не ложились, поэтому никак не могли уснуть. Ворочились с боку на бок в сене, но сон не приходил.
– Славик скоро приедет, - сказал Гарик.
– В Москву?
– У них отпуск кончается.
– Живи здесь до сентября!
– Там видно будет, - ответил Гарик.
– Где ты жил, когда из дому убежал?
– Давай спи, - сказал Гарик.
– У Вячеслава Семеновича?
Гарик не отвечал. Заснул, наверное. Я сжал веки и стал считать до ста. Сосчитал. Стал считать еще до ста, и тут дверь с тягучим скрипом отворилась, на пороге показался Сорока.
– Где вы тут закопались?
– спросил он.