Президент Каменного острова
Шрифт:
Врет мальчишка, что остров необитаемый. Кто-то живет на нем. Ночью зажигает костер, а днем запускает в небо воздушные шары. И вертолеты, пролетая над островом, делают круг. А может быть, все это я придумал? Шар с человечком могло занести к острову с другого берега. А вертолеты в это время пролетали над озером совершенно случайно. И огонь ночью мог зажечь рыбак. Возможно, с другой стороны к острову легче пристать, чем с этой, которую я видел. Если все так, то я открою этот остров, как Робинзон, и придумаю ему красивое название. Я стал вспоминать, как назвал свой остров Робинзон Крузо, но так и не вспомнил.
Глава седьмая
В обед неподалеку от нашего
– Это они, - сказала она.
Как же я сразу-то не узнал! Это была та самая "Волга", которая нас хотела подвезти, а мы отказались. Пепельная, только очень грязная. И мальчишка тот самый. Только тогда он был в черной рубахе, а сейчас в свитере. Но сегодня не он сидит за рулем, а мужчина. Наверное, знакомый его. Или дядя. Мы еще приглашали их сюда. Отец приглашал.
– Ну, теперь, рыба, держись, - негромко сказал я.
Аленка то и дело бросала в их сторону любопытные взгляды. А когда Дед с лаем побежал знакомиться, Аленка вскочила с места и помчалась за ним, крича: "Не бойтесь, он не тронет!" Они перестали устанавливать палатку, повернулись в нашу сторону и молча ждали, когда Аленка подойдет. О чем они говорили, я не слышал, только видел, как мальчишка заулыбался, а мужчина протянул Аленке руку, потом женщина. Лишь мальчишка стоял истуканом, улыбался и смотрел на Аленку. А та рукой показала на наш дом и позвала меня. Дед всех по очереди обнюхивал. Я тоже решил подойти, а то невежливо.
Мужчину звали Вячеслав Семенович, женщину - Лариса Ивановна, они муж и жена. А мальчишку - Гарик. Он, оказывается, брат Вячеслава Семеновича. Я бы никогда не подумал, что они братья. Ни капельки не похожи. Гарику шестнадцать лет. Он перешел в девятый класс. У Вячеслава Семеновича и у его жены отпуск. Они оба инженеры. Вот решили провести свой отпуск на колесах. И Гарик вместе с ними решил провести каникулы на колесах. Гарик водит машину, но прав у него пока нет.
– До Островитина далеко?
– спросил Вячеслав Семенович.
Я ответил, что по воде в два раза ближе, чем по суше.
– Нам бы амфибию, - засмеялся Вячеслав Семенович.
– "Газик" хотя бы, - сказал Гарик.
– Вот машина.
– У вас в деревне родственники?
– спросил я.
– Дальние...
– взглянув на жену, сказал Вячеслав Семенович.
– Дорога хорошая, - сказал я.
– Десять минут - и в Островитине.
– Нам не к спеху, - ответил он.
Пока они натягивали палатку, мы с Аленкой повели Гарика к озеру. Пусть полюбуется. Гарик был выше меня и Аленки. Сейчас он не задавался, как тогда, за рулем, смирно шел за нами и помалкивал. И лицо у него было какое-то изумленное. Мы показали ему
– А как насчет рыбы?
– спросил Гарик.
– Ходит, - неопределенно ответил я. Мы все еще не обзавелись лодкой, и я ни разу не был на рыбалке.
– Крупная?
– Плещется, - ответил я.
Гарик вспрыгнул на опрокинутую лодку и оглядел озеро.
– Глубокое, - сказал он, - это хорошо.
– Дна не достанешь, - ответил я.
– На Черном море в прошлом году я из подводного ружья загарпунил каменного окуня и пару приличных кефалей. Весь пляж сбежался... Подумаешь, диковина!
– Гарик незаметно взбил пальцами свой вьющийся светлый хохол, посмотрел на Аленку.
– Есть тут какой-нибудь клуб?
– В лесу?
– Ты танцуешь?
– спросил он Аленку.
– Еще как, - ответил я за нее.
– А ты, видно, бывалый танцор, - насмешливо взглянул он на меня.
– В школе второй приз отхватил, - ответил я.
– За "барыню". А она... я кивнул на Аленку, - первый.
– С вами не пропадешь, - сказал Гарик.
Аленка молчала. Изредка бросала на Гарика любопытные взгляды. Я знал, что у Аленки язычок ой-е-ей! И удивлялся, почему она молчит. А Гарик продолжал снисходительно разглагольствовать:
– Люблю современные танцы... Здесь, конечно, не умеют. Деревня. Мода сюда докатывается через десять лет. Видали, какие тут брючата носят? Образца сорок девятого года.
– Кстати, твои джинсы тоже давно вышли из моды, - сказала Аленка.
Гарик опешил. Секунду он молчал, потом спросил:
– А что у вас... парни в Ленинграде носят?
– Штаны, - сказал я.
– Не люблю, когда мальчишки о тряпках говорят...
– сказала Аленка.
– Действительно, - поддакнул я. Сегодня мы были с Аленкой заодно.
Гарик прикусил язык. Я видел, он покраснел. Я так и знал, что Аленка, если захочет, в два счета собьет с него спесь. Наступило неловкое молчание. Гарик, засунув руки в карманы своих прошитых белой строчкой штанов в обтяжку, покусывал губы.
– Я пишу стихи, - сказал Гарик.
– Когда-нибудь почитаю...
Мы с Аленой не стали его уговаривать.
– Так много сейчас поэтов, - сказала Аленка.
– Если я сочиню стихотворение, - я тоже буду поэт?
– спросил я.
– Будешь, - сказала Аленка.
Гарик с сердцем сплюнул, но ничего не ответил.
Аленка стояла на днище перевернутой лодки, покачиваясь на носках. На ней узкие брюки на "молнии", голубая рубашка с засученными рукавами. В пышных волосах с золотым отливом застряли зеленые сосновые иголки. Глаза у Аленки большие, темно-коричневые. Когда она опускает ресницы, на щеках тень. Все говорят, что Аленка красивая, а я не замечаю. Обыкновенная. Глаза, ресницы, стройная фигура и острый язык. Гибкая и стройная Аленка потому, что уже пятый год занимается в балетной студии. Балериной хочет стать. Умирающим лебедем. Маленьких лебедей она уже исполняет. Несколько раз во Диорце культуры выступала. Мы с папой ходили смотреть. Хотя я сидел в партере - и то лишь к концу узнал Аленку. Все они, маленькие лебеди, были одинаковые. И все делали одинаково: перебирали ногами, кружились, подпрыгивали. Мы долго хлопали. А они все разом приседали. Тоже одинаково. А потом гуськом, на цыпочках, убежали за кулисы. Папа купил Аленке букет роз и плитку шоколада "Золотой якорь". Он сказал, что Аленка просто молодчина. Хотелось бы мне посмотреть, как бы Гарик с Аленкой стал танцевать. Она бы ему живо нос утерла.