Президент от мафии
Шрифт:
На журнальном столике лежал альбом для фотографий. Открыв его, он увидел снимки, на которых семейство Колфилдов было запечатлено в лучшие времена. Бад-младший подростком. И последняя фотография, на которой он, в военной форме, стоит на автобусной остановке – отправляется на войну.
Райану ли было не знать горечь утраты…
Он закрыл альбом, перед его мысленным взором появился образ Мэтта. Райан выключил свет и лег. Он чувствовал близость чего-то очень важного – близость тени. Вскоре он уснул.
Ему снился сон…
Он стоит у качелей в каком-то незнакомом дворе. Ему семь лет. Он наблюдает за рыжеволосым мальчиком по имени Терренс, который раскачивается
«Помогите!» – кричит Терри и хватает ртом воздух, воду, его неумолимо влечет вниз. Он захлебывается, но еще пытается бороться за жизнь… Память Райана превращается в минное поле, взрывается страшными кадрами… – «Помогите!» – кричит Терри и идет ко дну.
Во сне Райан стоит у края бассейна. Скованный ужасом, наблюдает, как рыжеволосый мальчик погружается все глубже. Последнее, что запомнилось Райану, была пестрая красно-зеленая майка, которая зловеще шевелилась на теле лежавшего на дне бассейна уже мертвого мальчика.
Райан проснулся.
Он был непривычно спокоен и отчетливо помнил все, что случилось во сне. Его вдруг словно осенило: все это было на самом деле. И еще он ясно осознал, что нуждается в помощи. Он схватил свою карточку «Американ телефон энд телеграф», подошел к телефону и дрожащими пальцами набрал номер Люсинды.
– Да?
– Я встретил свою тень, – сказал он.
– Прекрасно, – ответила она, пытаясь угадать его настроение.
– Это мальчик по имени Терри. Нам было семь лет… мы играли во дворе. Он утонул. Я позволил ему утонуть… я даже не попытался спасти его.
Люсинда присела в кровати. Она понимала, что это, возможно, главный момент в жизни Райана, и боялась, что спросонья может поступить опрометчиво.
– Подожди минуточку. – Она бросилась в ванную. Умывшись холодной водой, вытерла лицо полотенцем и вернулась в спальню; села на кровать и, глубоко вздохнув, взяла трубку.
– Извини, мне надо было закрыть дверь. Ты меня слышишь?
– Я убил его, – сдавленным голосом произнес Райан. – Терренс Фишер жил в соседнем доме… или через дом. Я дал ему утонуть. Я никому не сказал ни слова. – Воспоминания захлестнули его, это было сущее наваждение. Он вспомнил, как в слезах прибежал домой и бросился на кровать… как боялся сказать, что на дне бассейна лежит его приятель. Его начинали душить спазмы, на лбу выступила испарина. – Я просто стоял и смотрел, как он тонет, и я никому не сказал.
– Райан, помолчи минуточку и послушай меня, – ровным голосом произнесла Люсинда.
Райан замолчал.
– Отдышись.
Она услышала, как Райан глубоко вздохнул.
– Теперь скажи, ты тогда умел плавать?
– Не знаю. Кажется, нет.
– Ты помнишь, когда ты научился плавать?
– В детском лагере.
– Сколько тебе было тогда?
– Я был в лагере летом после четвертого класса.
– После четвертого
Райан на минуту задумался.
– Да, – потерянно ответил он. – Мне было десять.
– Значит, если тебе было семь лет, когда он утонул, ты еще не умел плавать. Если ты не умел плавать, то никак не мог спасти его.
Райан с удивлением обнаружил, что эта мысль не приходила ему в голову.
– Райан, послушай меня. Я приеду к тебе. Я вылетаю завтра утренним рейсом. Когда закончится конференция, я буду уже там. Но я хочу, чтобы ты хорошенько подумал.
– О чем?
– Твой друг утонул у тебя на глазах. Ты не спас его, потому что не мог, но ты чувствуешь себя виноватым… настолько, что загнал это чувство вины в подсознание… ты похоронил это воспоминание. Но потом, тридцать лет спустя, когда погиб Мэтт, два эти события оказались связанными воедино. – Она помолчала, ей не нравилось, что приходится говорить об этом по телефону, что она не может заглянуть в его глаза, увидеть его реакцию. Но она понимала, что именно в этот момент он находится в таком состоянии, когда ему можно что-то внушить. Она должна была достучаться до него. – Райан, признайся, ты ведь думаешь, что смерть Мэтта – это своего рода возмездие за то, что ты не смог спасти своего друга, когда тебе было семь лет, так?
Она слышала его затрудненное дыхание.
– Райан, ты так думаешь? – настойчиво повторила Люсинда свой вопрос.
– Да, – промолвил он.
– Если ты не умел плавать, то никак не мог бы спасти его. Одно никак не связано с другим. Ты понимаешь меня?
– Да, понимаю.
– Ты встретил тень, которая преследовала тебя. Теперь ты можешь освободиться от нее.
Минуту, показавшуюся обоим вечностью, они молчали.
– Мне можно любить тебя? – наконец спросил Райан.
– Надеюсь, да, – вполголоса проронила она.
Они говорили еще с полчаса. Люсинда хотела убедиться, что Райан способен держать себя в руках. Сон нарушил его и без того хрупкое душевное равновесие, но она понимала, что теперь для него – или для них, – возможно, начнется новая жизнь.
Больше Райан не вспоминал о тени.
Реллика Сунн проснулась в микроавтобусе, разбуженная какими-то непонятными стонами. Она приподнялась и выглянула в окно.
Хейз Ричардс лежал на Сьюзан Уинтер. Они были одеты, только спустили штаны, чтобы иметь возможность совокупиться. Они лапали друг друга и катались на сене, точно два подростка. Реллика в изумлении смотрела на эту дикую сцену, потом отпрянула от окна и, снова забравшись в спальный мешок, стала прислушиваться к всхлипывающим стонам, издаваемым Сьюзан. Наконец они выползли из сарая, но Реллика не могла сомкнуть глаз. Она думала о том, что, если такой человек, как Хейз Ричардс, может стать президентом, значит, что-то в мире неладно.
Когда около шести над Айовой забрезжил рассвет, Реллика все еще не спала.
Глава 19
Дебаты
Около четырех часов пополудни в Де-Мойне у входа в обшарпанный «Пасифик конвеншк-сентер» суетились телевизионщики – шушера, как презрительно именовал их Эй-Джей. Похожий на склеп зал, был построен в 50-х; здесь проходили родео и съезды фермеров.
Каждый кандидат занимал место на сцене согласно номеру, который выпал ему по жребию. Малкольм Рашер вытянул четверку, и Хейзу досталось кресло между сенатором из Флориды Питером Дехэвилендом и сенатором от штата Нью-Йорк Лео Скатини, который сидел по правую от него руку.