Президент от мафии
Шрифт:
– Понял, – сказал Брентон.
– Мы предоставим тебе любую политическую информацию через твоего «ангела», – сообщил Тед, имея в виду радиоприемник в ухе Брентона.
– Как угодно, – упавшим голосом отозвался Брентон.
Тед отключил интерком и обратился к сидевшему рядом звукорежиссеру:
– С ним все в порядке? Голос у него какой-то странный.
Звукорежиссер только пожал плечами.
Тед Миллер снова соединился с Брентоном.
– Брент, тебе ничего не нужно? Может, хочешь воды?
Однако Брентон не слышал –
– Что за черт? – Тед наклонился к стоявшему перед ним на панели микрофону и обратился к распорядителю на сцене: – Передай Брентону, что у него вывалился из уха телефон. Мы должны связаться с ним до эфира. Мы начинаем через полторы минуты.
По второму монитору было видно, как распорядитель бросился к Брентону и что-то сказал ему; тот кивнул, однако приемник не вставил.
– Он сказал ладно, – передал распорядитель в аппаратную, – но телефон на место на вставил. – В его голосе звучала досада.
– Ведущий сраный, – буркнул Тед. – До эфира пять-четыре-три-два-кадр. – На центральном мониторе появился крупный план сцены – пять пустых кресел и подиум. – Включай музыку, и даем Боба.
Они дали отмашку комментатору, сидевшему за стеклянной переборкой в передвижной телестанции; несколько секунд звучала музыка, затем Боб Бэнкс своим грудным бархатным голосом объявил об открытии политического сезона 1996 года и огласил имена кандидатов.
Малкольм Рашер, Вен и Ван сидели в тесной гримерной Хейза Ричардса; телевизионная картинка Ю-би-си поступала на 18-дюймовый монитор. В дверь ввалился Эй-Джей, в руках у него был лист бумаги.
– Только что получил результаты последнего айовского опроса, – возбужденно сообщил он. – У Скатини пятьдесят пять процентов. Его люди уже откупоривают шампанское. Уверены, что победа им обеспечена – Он посмотрел на листок. – Дехэвиленд имеет десять процентов. У него неплохие позиции в штате. Избирателям он нравится, вот только они не понимают, о чем он говорит. У Сэвиджа пятнадцать процентов, в основном благодаря молодежи. У Гиллигана тоже пятнадцать, но все его лозунги – это одни затасканные, избитые фразы. Пять процентов зависает.
Райан в уме быстро суммировал приведенные Тигарденом цифры.
– Но это сто процентов, – сказал он. – Что же остается нам?
– Мы пока что под сноской. Местный обыватель даже не знает о существовании нашего кандидата. Но это поправимо.
Брентон Спенсер вышел на сцену. Когда на него упал луч прожектора, он расправил плечи, отчего, казалось, снова вернулся к жизни.
– Добрый вечер. Я Брентон Спенсер. Сегодня я буду задавать вопросы. Во-первых, позвольте представить демократического кандидата из Нью-Йорка. Дважды сенатор, одна из звезд демократической партии… Лео Скатини.
Скатини появился на сцене и занял свое место. Едва сенатор поднял голову, в глаза ему ударил мощный луч прожектора; ослепленный, он зажмурил глаза,
– Что происходит со светом? – удивился Тед Миллер в аппаратной. – Он же сейчас поджарится.
– Мы сегодня проверили все прожектора, – в панике оправдывался технический директор. – Черт побери, похоже, туда ввернули галогеновые лампы.
Скатини продолжал щуриться под слепящим светом; на экране монитора он выглядел довольно зловеще.
Следующие трое кандидатов заняли свои места и, как и Скатини, были ослеплены лучами прожекторов.
– Что творится с освещением? – недоумевая, спросил Райан. – Эти ребята там на сцене просто сгорят.
Эй-Джей хмыкнул:
– Туда этим ублюдкам и дорога.
Наступила очередь Хейза.
– И наконец, губернатор штата Род-Айленд Хейз Ричардс, который лишь на прошлой неделе объявил о выставлении своей кандидатуры. Имя совершенно новое в национальной политике.
Хейз, ничем не выдавая своего волнения, неторопливо вышел на сцену. Поскольку лампу в направленном на него софите не меняли, щуриться ему не пришлось. Он выглядел собранным, готовым к бою…
– Джентльмены, – объявил Брентон, – правила вам известны… Я задаю вопросы и сообщаю дополнительную информацию. Если кто-то из вас захочет выступить с комментариями, я вызываю его, но на все выступления отводится максимум две минуты.
Брентон оживился; теперь он легко двигался по сцене, похожий на дикую кошку в шелковом костюме и полосатом галстуке.
Его первые вопросы были острыми, нелицеприятными, его реплики – аргументированными и в то же время жесткими; было видно, что кандидаты не готовы к подобной атаке со стороны ведущего.
Тед Миллер, сидя за режиссерским пультом в аппаратной, сокрушенно покачал головой:
– Он должен вести дискуссию, а не вступать в нее.
Из динамика донесся голос Стива Израела, который находился в нью-йоркской студии:
– Что он вытворяет?
– Не знаю, – ответил Тед в микрофон. – У него нет приемника, мы не можем связаться с ним.
В этот момент Брентон бодро прошествовал к креслу, в котором сидел Лео Скатини.
– Сенатор, вот вы позволяете себе раздавать эффектные обещания женщинам, однако у меня есть данные по демографическому составу того же Сената, согласно которым женщин в нем всего двадцать процентов.
– Чтобы продемонстрировать искренность моих намерений в данном вопросе, я хочу заявить американскому народу, что, если моя кандидатура пройдет, то моим партнером по избирательному бюллетеню [31] будет женщина.
31
Кандидатом на пост вице-президента.