При загадочных обстоятельствах. Шаманова Гарь
Шрифт:
— Зачем вдвоем со старухой иметь такое хозяйство?
— Спроси его…
Опять помолчали. Игнат Матвеевич, устало проведя ладонью по лицу, неожиданно сменил тему разговора:
— Как вообще-то, сын, твои дела?
— Нормально.
— Слышал, Гладышев перетянул тебя к себе в райотдел?
— Уговорили.
— На более спокойную работу устроиться не думаешь?
— Что это вы с матерью о моем спокойствии стали заботиться?
— Предчувствие какое-то ее гложет. Может быть, и вправду перейти тебе с оперативной работы, скажем, в адвокаты, а?..
— Разыгрываешь, отец?
— Почему
— Хотя бы потому, что рано в моем возрасте искать спокойную жизнь.
— Возраст-то твой вполне уже зрелый. — Игнат Матвеевич пристально посмотрел Антону в глаза и вдруг спросил: — Ты почему не женишься, сын?
Антон улыбнулся:
— Нужда какая?
— Нужды особой нет, однако скоро уже тридцать годиков тебе стукнет. Вроде как не совсем нормально в таком возрасте холостяком ходить, а?.. Неужели до сих пор никого не приглядел?
— Приглядел отец.
— Тогда — в чем дело?
— В свадьбе.
— Закончим уборочную и, хочешь, всем колхозом свадьбу отпразднуем. Фотокарточку невестину хотя бы показал. Есть с собой?
Антон, поднявшись из-за стола, подошел к вешалке. Вынув из кармана пиджака бумажник, достал из него небольшую фотографию и протянул отцу. Тот, с интересом всматриваясь в снимок, будто удивился:
— Артистка?..
— Почему так решил? — засмеялся Антон.
— Очень уж красивая.
— Не все красивые — артистки. Следователем в областной прокуратуре работает.
— Ну?.. Зовут как?
— Наташа.
— В район-то с тобой поедет из большого города?
— Поедет.
В кухню вошла Полина Владимировна. Игнат Матвеевич передал ей фотографию:
— Посмотри, мать, на свою невестку. Чем не артистка, а?
— Красивая девушка, — согласилась Полина Владимировна и недоверчиво посмотрела на Антона. — Это правда, сынок?
— Правда, мам, — опять улыбнулся Антон и, спрятав фотографию в бумажник, сказал: — Давайте спать ложиться. Кротов за мной приедет ни свет ни заря.
— Да и мне к семи утра надо в правлении быть, — поддержал Игнат Матвеевич.
Глава X
Несмотря на ранний час, в коридоре серебровской конторы дым стоял коромыслом. Как бы ни была отлажена работа в бригаде, на утренней разнарядке всегда выявляется что-то «вдруг». У комбайна вдруг «рассыпался» подшипник и без мастерской-летучки там дело — труба; у одного из тракторов во втором цилиндре вдруг «полетел» поршень, который — страшный дефицит! — можно достать только в райцентровской «Сельхозтехнике»; кузнецу для ответственной поковки вдруг понадобился древесный уголь, а где его взять теперь, и сам кузнец не знал. Даже скотники и те вдруг надумали перегонять дойный гурт на новые выпаса и пришли к бригадиру за советом: «А то обождем, Витольд Михалыч, денек-другой? Надои молока, кажись, пока не снижаются»…
Толклись люди в конторском коридоре. Судили-рядили о колхозных делах, шумели-спорили, дымили табаком. И каждый норовил проскользнуть в кабинет к бригадиру раньше другого. Всем было позарез некогда, всем — срочно!
И бригадир Гвоздарев, сдвинув на затылок флотскую фуражку, которую не снимал даже
По мере того, как колхозники покидали бригадирский кабинет, разноголосый шум за его дверью постепенно утихал. Уже в девятом часу, проводив взглядом монументальную повариху, приходившую жаловаться на лихача-Торопуню, который самосвалом раздавил новенькую алюминиевую флягу с молоком, бригадир, будто владыка морей Нептун, наконец-то укротил в коридоре стихийный гул и, наслаждаясь воцарившимся штилем, облегченно вздохнул:
— Теперь перекурить можно…
На вид Гвоздареву было около сорока пяти. Плечисто-сутулый, с загоревшим до смуглости крупным лицом и воспаленными от недосыпания глазами, он в своей флотской фуражке больше походил на корабельного боцмана, чем на колхозного бригадира.
— Витольд Михайлович, — заговорил Антон, — когда Барабанов должен вернуться в Серебровку?
Разминая в толстых пальцах тоненькую папироску, Гвоздарев недолго подумал:
— Покупка машины — дело одного дня. Вчера вечером надо бы Андрею появиться, но пока что нет его… — Прикурив, посмотрел на Антона. — А что, нужен вам Барабанов?
— Он в день убийства утром на пасеку заходил и, вероятно, последний из серебровцев видел пасечника живого.
— Да?..
Антон рассказал, как Тропынин высадил Барабанова возле пасеки, где тот хотел взять меду для родственника из райцентра, у которого собирался занять в долг недостающую сумму денег. Гвоздарев, внимательно выслушав, пустил к потолку густое облако табачного дыма и сердито заговорил:
— Неужели Андрей в райцентре загулял? Шурин у него там живет на улице Кирпичной, Костя Ляпин. Неужели машину обмывать начали? Ну, всыплю, когда появится!
— Адрес этого шурина знаете?
— Номер дома не помню. Да там все Костю знают.
Антон пересел поближе к телефону.
— Попробуем через милицию поискать.
Слава Голубев ответил так — быстро, словно ждал — когда прозвучит этот телефонный звонок… Выслушав Антона, скороговоркой прочастил:
— Минут через двадцать побываю у Кости Ляпина и, если Барабанов у него, мигом направлю в Серебровку.
— Сначала сам с ним поговори насчет пасечника, а после смотри по ходу дела, — подсказал Антон. — И вот еще что, Слава. Попроси Петю Лимакина, чтобы он побеседовал с чубатым гитаристом из табора. Понимаешь, надо узнать, где этот Левка был утром в день убийства. На работе, во всяком случае, как стало известно, его не было.
— Я собственными ушами слышал от кузнеца, что утром в день убийства все цыгане были на работе, — словно с недоумением проговорил Голубев.
— Тебе так кузнец сказал, мне — по-другому. Словом, надо проверить.