Придон
Шрифт:
Воин поклонился, исчез. Итания ахнула:
– Ты… ты мерзавец!.. Как ты можешь?
Придон слабо улыбнулся:
– Ах, Итания…
Вскоре за дверью послышались шаги, стукнуло, на пороге возникла та черноволосая девушка, за нею высилась громадная фигура воина. Девушка в сравнении с ним выглядела крохотной, но Итания сразу определила, что она выше ее, по крайней мере на полголовы. У нее и плечи шире, хотя в поясе удивительно узка, и длинные ноги красивые и сильные, высокая грудь, идет гордо, с достоинством,
Придон раскрыл объятия, девушка прижалась к его груди так нежно и трепетно, что у Итании сердце едва не разорвалось от злости. Придон поцеловал в макушку, отстранил и сказал торжественно:
– Итания, позволь показать тебе единственную женщину на свете, которую я всегда любил и буду любить до последнего дня…
Девушка повернулась в его объятиях и приветливо взглянула на Итанию.
– И которая его любит, – сказала она приятным и в то же время сильным голосом. – И будет любить, что бы он ни натворил.
– Эту девушку зовут Блестка, – закончил Придон. – У меня двое братьев, один уже погиб, но сестра у меня одна, я ею очень дорожу!
Итания остановившимися глазами смотрела на них, потом по-новому всмотрелась в девушку. Теперь заметно, что они брат и сестра, в ней та же неукротимая сила, даже ее женственность видна не сразу, чересчур много огня в глазах, в лице дерзкий вызов, во всей фигуре звучит безмолвно, но громко, что это – артанка, гордая дочь степей, сестра ветра и просторов, носительница чести и женского достоинства.
– Вы… – пролепетала Итания, ибо молчание затягивалось, – вы очень похожи…
Блестка фыркнула, Придон с неловкостью развел руками.
– Да, надеюсь… что не очень. По крайней мере, ей не приходится так часто бриться.
Блестка сильно ткнула кулаком в его широкую грудь. Придон сделал вид, что покачнулся.
– Вот так он всегда, – сказала Блестка. – Если он со мной так груб, то что с другими? Ладно, Придон, тебя там уже ждут. Твой конь выбил яму… а здесь не Степь, ты забыл? Он расколотил мраморную плиту, яма с каждой минутой все глубже.
Придон виновато улыбнулся Итании, развел руками. Блестка повернула его лицом к дверям, толкнула в спину. Итания наблюдала с натянутой улыбкой, а Блестка подошла к ней, взяла за плечи и усадила на ложе. Сама огляделась, опустилась рядом.
Глаза ее были полны сочувствия.
– Прежде всего, – сказала она, – спасибо тебе за… за его спину. Ты излечила одним прикосновением то, что не могли вылечить все лекари Артании. Эта весть разнеслась по всем войскам. Думаю, что уже по всей Куявии. Воины утвердились, что они были правы в своем походе на… на твою страну, прости, а что подумали куявы, даже не
Итания прошептала горько:
– Я это могу представить. Еще как могу.
Блестка чуть прижала ее к себе, сказала негромко:
– Я приглашена на свадьбу. На вашу свадьбу. Прости, но я вижу, что эта свадьба для тебя… не совсем уж и радостна.
Итания взглянула на нее почти с неприязнью.
– А ты ждала, что я обрадуюсь?
– Нет, – откровенно ответила Блестка. – Мне и сейчас не нравится эта идея. Я просила брата повременить.
Итания спросила с недоверием:
– Что ты просила?
– Мне не нравится брак, – объяснила Блестка, – когда… когда можно даже просто заподозрить одну из сторон в неискренности! У нас, артан, брак всегда по любви! Не понимаю, зачем Придон так торопится? Или все из-за пророчества?
Итания насторожилась.
– Что за пророчество?
– Ты не слыхала?
– Нет.
– Ну… волхвы прочли по небесным светилам, что Артания возьмет верх над Куявией и даже захватит Куябу. Но только нельзя артанскому войску оставаться в Куявии на зиму.
– Почему?
– Не знаю, – ответила Блестка. – Волхвы всегда говорят так туманно! Что-то о потере артанскости, о нашем духе, стойкости… Я напомнила брату о пророчестве, он обещал скоро вернуться в Арсу. А что будешь делать, уж прости мое любопытство, ты?
Итания пожала плечами:
– Разве меня спрашивают?
Блестка нахмурилась.
– Вот это мне и не нравится, – заявила она. – Может быть, это и есть то, что волхвы называют потерей артанскости? У нас нельзя брать девушку без ее согласия. Это у вас, дикарей… прости, но у вас родители договариваются между собой, а это мерзко!
Итания развела руками:
– В Куявии так привыкли. Таков обычай. Никому не кажется, что это плохо. У родителей опыта больше, мудрости больше. Браки, которые заключают они для детей, крепче, чем… по любви. Хотя сейчас, конечно, мне артанский обычай нравится больше.
Она слабо улыбнулась, смягчая последние слова. Блестка обняла ее за плечи, прижала к себе.
– Что же случилось? – спросила она шепотом. – Я могла бы поклясться, что ты… его вовсе не… ненавидишь. В то же время иногда смотришь так, что разорвала бы на части!
Итания спросила слабо:
– Когда ты успела заметить?
– Я прибыла утром, – ответила Блестка. – А глаза у меня зоркие, заметила здесь многое. Что у вас случилось?
Она обнимала бережно, покачивала ее в объятиях. Итания ощутила ту защищенность, что испытывала только в руках матери, живущей в Родстане и окружавшей такой любовью и нежностью, что Итания всякий раз ревела, расставаясь, чувствовала себя молодой зеленой веточкой, которую отламывают от дерева.
Сейчас в глазах защипало, а губы искривились помимо воли.