Придон
Шрифт:
Вяземайт зябко передернул плечами. Подземные ходы – кошмар всякого артанина. Человек рожден жить в чистой и ровной Степи, он должен чувствовать на себе лучи солнца, а мордой вперед ломиться навстречу ветру или утренней заре. Можно вечерней. Но всякий раз, будь это палящее лето или холодная зима, над головой должен колыхаться огромный купол неба, куда после красивой гибели поднимутся их души и там продолжат скачки на великолепных огненных конях! Хуже и страшнее подземелий для артанина ничего не придумаешь. И даже при возможности
Придон, не в силах сидеть, метался по комнате от стены к стене, светильники пугливо трепетали при движении огромного тела. Лицо заострилось, странно выдвинулось вперед и стало похоже на морду большой опасной щуки.
– Какие подземные ходы? – буркнул Аснерд. – Туда не всякий мужчина полезет.
Придон резко остановился, сказал осевшим голосом:
– Вот и я говорю. Там же темно, там паутина, пауки… Наверное, с кулак.
– И мыши, – добавил Аснерд язвительно.
Кровь отхлынула от лица Придона. Он вскрикнул:
– Боги! Она же может испугаться!
– Да уж, – сказал Аснерд безжалостно. – Но что-то ее здесь испугало еще больше. Не знаешь, что?
Придон побледнел так, что Аснерду, несмотря на злость и разочарование, стало жаль несчастного. Толкнул в бок, похлопал по плечу, а Вяземайт сказал рассудительно:
– Она не могла уйти сама. Иначе ушла бы раньше. Ясно, что за нею кто-то пришел. Возможно, ты прав, ее увели силой. Я сейчас осмотрю все, найду следы. Но тот, кто пришел, позаботится о ней, так что за нее не трясись!
– Хотя бы, – сказал Придон с жаром. – Только бы с нею ничего не случилось!
Хлопнула дверь, с разбега вбежала Блестка. Лицо ее раскраснелось, в глазах страх и странное облегчение. Придон повернулся к ней, сгорбленный, раздавленный бедой, бледный. Блестка бросилась на шею, обняла, поцеловала и сказала быстро:
– Придон, не надо лбом крушить стены. Это не шелк шатра, это камень. Все, что случается, к лучшему…
– Утешение рабов! – огрызнулся Придон. – Мораль бессильных!.. У сильного должно свершаться по его воле! А кто, как не я, сейчас силен в Троетцарствии?
– Есть и над нами сила, – возразила Блестка. Подумав, поправилась: – Волхвы говорят, она внутри нас, только нам не подчиняется… а сама нас подчиняет.
Придон отмахнулся, слишком умно, прорычал:
– Как она могла улизнуть? Проклятые колдуны!
– Радоваться надо, Придон.
– Радоваться?
От его рева затрепетали огоньки светильников. Блестка бесстрашно смотрела в его налившееся гневом лицо.
– Тебе повезло, Придон.
– В чем? У меня выдрали сердце, я истекаю кровью, а ты говоришь…
Она покачала головой.
– Это раньше в тебе кричало раненое сердце. Теперь орет твоя раненая гордость. Может быть, даже не раненая, а ей только прищемили дверью хвост? Длинный мохнатый хвост?.. Придон, тебе не дали совершить великий
Придон закричал:
– Да пойми ты!.. Я не могу без нее! Гордость это или что еще, я обезумел, я говорю дурь и делаю дурь, потому что у меня перед глазами только ее лицо! Но я уверен… это мне подсказывают боги, что к ее сердцу все же есть дорожка! И что я могу ее найти, если буду…
– …медленно и бережно, – прервала она. – Запомнил? Медленно и бережно! Если будешь медленно и бережно искать эту дорожку, а найдя, продвигаться так тихо, чтобы не спугнуть даже присевшего на цветок мотылька. Ладно, Придон, об этом можно говорить до бесконечности, и каждый останется на своем. Прости, мне надо возвращаться. Ютлан что-то совсем мрачный, а Лалешка, жена Горицвета, после его гибели стала прятаться от людей, что-то бормочет, по ночам встает и бродит с факелом… Скажи, пусть приготовят мне коня. Я выеду завтра утром. И, скажу тебе честно, Придон: я рада, что не присутствую на такой свадьбе! Судьба дала тебе шанс, Придон.
Он вскричал в великом горе и гневе:
– Какой?
– Не знаю, – ответила она честно. – Но тебе не дали совершить грех. Преступление. Сейчас ты ослеплен, но потом бы сам себя загрыз… У тебя есть время опомниться.
– Нет, – отрезал он. – Я обезумел, Блестка. Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили… нет, не коня, а повозку. Не спорь! Я отправлю с тобой подарки. Для тебя, для Лалешки и ее детей, для нашего Ютлана. И дам сотню героев. А сам сразу же пойду искать Итанию. И даже если придется перевернуть всю Куявию и заглянуть во все мышиные норки, я это сделаю!
– Несчастный, – произнесла она со вздохом. Встала на цыпочки, поцеловала его в лоб. – Хотя кто знает пути богов? Может быть, самый счастливый.
Сотня героев с грохотом промчалась на горячих конях и остановилась перед добротным богатым домом. Придон спрыгнул на землю, поводья подхватил Огнивец, а он быстрыми шагами взбежал по ступенькам. Артанин, что стоял на страже у входной двери, коротко отсалютовал копьем.
Придон сам толкнул дверь, дальше мелькнуло бледное, перекошенное от ужаса лицо старого слуги. Возникли женские тени, исчезли с легкими испуганными криками.
Деревянными шагами он пересек большое помещение со стульями и креслами вдоль стен, за единственной дверью напротив слышались женские голоса. Толкнул створку, с порога окинул взглядом небольшую комнату со скромной мебелью.
Женщина с черным платком на пышных пепельных волосах сидела у колыбели. Младенец гулил и улыбался ей беззубым ртом. По ту сторону стояла молоденькая девушка в простом платьице. При виде Придона она тихонько вскрикнула.
Придон неотрывно смотрел на женщину. Она подняла на него покрасневшие от слез глаза. Теперь лицо ее было бледным, осунувшимся.