Придон
Шрифт:
– Итания… Сегодня день, ради которого все это началось! Позволь, я поведу тебя…
Она покачала головой:
– Шутишь? Посмотри, во что я одета. Мы вчера сидели здесь до поздней ночи. Потом я заснула… даже не знаю как. Мне, конечно, стыдно…
Он широко усмехнулся:
– Узнаю Блестку. Я тоже, когда бывал чем-то огорчен, бежал к сестричке. А она поговорит, погладит по голове, незаметно засыпаешь светлым долгим сном, а утром просыпаешься свеженьким и радостным.
Она слабо улыбнулась:
– Да, что-то похожее.
– Тогда
– Нет-нет, – ответила она поспешно. – У меня хватает всего.
Он взял ее за руку, ее узкие пальцы полностью утонули в его широкой ладони, и они вышли, провожаемые заинтересованным взглядом притихшей служанки.
Глава 14
Снизу доносился рев могучих голосов. Придон бережно держал Итанию за руку, они ставили ноги на ступеньки одновременно, он замирал от счастья, победная песня все ближе, громче, наконец при очередном повороте лестницы открылся зал, заставленный длинными столами.
У нее закружилась голова от вида множества крупных сильных мужчин, у артан только такие становятся полководцами и военачальниками, они дружно орали песню, стучали кулаками в такт по столу. Драгоценная посуда подпрыгивала, соскальзывала, к ужасу слуг, на пол, разлеталась дивными брызгами.
Их заметили, заорали громче. Аснерд поднялся с кубком в руке. Довольный, успевший уже перепробовать в подвалах дворца все, что касалось вкусной еды и кумыса, он и сейчас держал в поднятой руке кубок с плакун-травой, в то время как беры и князья союзных земель подняли чаши и чары с вином.
– Пора сказать о славном Придоне и несравненной Итании! – сказал он зычным голосом.
В зале стало несколько тише, его рев был услышан даже за дверью. Военачальники перестали бить кулаками по столу, Итания ощутила на себе десятки, если не сотни, пар внимательных глаз. Придон стиснул зубы, это у всех бывает свадьба как свадьба, но не у него. На других свадьбах счастливы все, как жених с невестой, так и родители, что сумели удачно пристроить детей, а сами породнились, укрепили свою власть, расширили владения, оградили себя от воинственных соседей. Но здесь… артане ликуют, но куявские беры как на похоронах.
Он вскинул руку.
– Веселитесь!.. Сейчас Итания набросит на себя это… как его, свадебный наряд, после чего Вяземайт принесет жертву, вместе с куявскими жрецами испросит благословение богов на долгую и счастливую…
– А когда свадьба? – крикнул кто-то.
– Скоро, – отрубил Придон. – Сразу же, как Итания переоденется.
Итания опустила глаза, в лицо хлынула кровь, обожгла щеки. Она ощутила, как румянец заливает лицо, и уже вся горит, а кончики ушей запылали, как огоньки. Похоже, уже все знают, что она спала на ложе Придона,
Они прошли через зал, слуги поспешно распахивали перед ними двери. Когда оказались перед ее покоями, Придон сам открыл двери, ее сердце невольно затрепетало чаще. Оранжевый свет упал на его могучее сильное тело, она подумала невольно, что вот такое, постоянно открытое ветрам и солнцу, зною и холоду, должно бы выглядеть как старая скала, однако гладкая кожа выглядит чистой, как у ребенка, мышцы упругие, и вообще весь сложен как те статуи, что мастера вытачивают из белого мрамора, добиваясь изображения совершенного мужчины.
Мне должно быть стыдно, напомнила она себе, напомнила строго, но получилось смятенно, а сама невольно залюбовалась шириной сильных плеч и великолепной грудью – в красивых мускулах, с гладкой блестящей кожей. В отличие от исполненной холодной красоты статуй он жив и полон мощи, яростной силы, животной страсти.
– Заходи, – сказал он. Голос его был глубок и нежен. – Итания…
Ее шаги, она сама чувствовала, обычно легкие и даже летящие, сейчас робкие и пугливые, хотя двигается по своим же покоям, толчками приближается огромное ложе, от которого она не может оторвать зачарованного взгляда.
Он вошел следом, дверь захлопнулась мягко, но Итании почудился стук упавшей могильной плиты. Придон изменился в лице, когда в глазах Итании метнулся страх.
– Что-то случилось?
Она молчала, упрятав сердце под внутренние доспехи. Придон перехватил ее за тонкие пальцы, сердце тут же трепыхнулось от нежности.
– Что ты хочешь?
Она с грустью посмотрела в сторону окна, в груди Придона сжалось, ведь Итания в самом деле может чувствовать себя пленницей, хотя это он ее пленник, по-прежнему у нее в плену.
– Ты все равно этого не сделаешь, – ответила она тихим голосом.
– Итания…
– Да, повелитель?
Он сказал с болью:
– Итания, какой я тебе повелитель? Я твой раб. Я захватил Куявию, но не сумел захватить тебя. Я все еще у тебя в плену. Я все еще страшусь, что кто-то обидит тебя, посмотрит на тебя косо, не вознесет хвалу твоей красоте и достоинствам…
Она сказала как можно спокойнее:
– Ты, может, дашь мне переодеться? Или я должна раздеваться при тебе? Как рабыня?
– Все, что угодно, Итания, – сказал он глухо. – Для тебя все, что угодно. Я просто не могу без тебя, Итания. Ты уйдешь – и я умру.
Он сказал это с жуткой простотой, и она с холодком поняла, что так и случится. Она осторожно приблизилась, откинула назад голову, всматриваясь в его лицо. Его рука робко и непривычно нежно привлекла ее, Итания положила голову ему на грудь. Сейчас она ощутила вдруг, насколько огромен этот зал, насколько толстые камни в стенах, как здесь неуютно и какие они двое хрупкие в этом большом жестоком мире.