Пригоршня тьмы
Шрифт:
Некоторое время Рита размышляла над словами ирландки.
«Что можно считать родиной?» – спрашивала она себя. Для нее самой родина – вроде бы Америка. А почему не Китай, где выросли ее родители, или Россия, откуда происходили ее предки? Хотя она и родилась в Америке, но никогда не ощущала, что эта страна – тот заветный край, по которому испытываешь ностальгию – неизбывную тоску по родине. В семье часто говорили о ностальгии, но она так и не поняла, действительно ли существует эта странная болезнь или она выдумана писателями, в большинстве своем русскими. Она читала Набокова, Бунина, пытаясь найти ответ, но так ничего и не поняла. Все было расплывчато, зыбко…
Родные также не могли дать четкого ответа на этот вопрос. «Родина, – задумчиво сказала бабушка, – это то место, где ты чувствуешь себя хорошо.
– Поезжай на Аляску, там всего этого вдоволь, – отвечала ей первая бабушка.
– Вы все переводите в шутку, Марья Гавриловна.
Дальше спор, разумеется, сам собой перекидывался на красных и белых, на вечную дискуссию о том, кто виноват и что нужно было делать. Словом, Рита и тут не могла получить ответ на волнующий ее вопрос.
Она давно хотела побывать в России, на земле предков. И вот возможность представилась. Но уж больно странная. В качестве кого она едет? В качестве шпионки? Или прислужницы темных сил? Шпионаж нынче не в моде, да и ее задание мало походит на шпионаж. Нужно найти и увезти маленькую девочку… Зачем? Почему? Она так и не поняла. Тот высокий, странноватого вида блондин сказал очень мало. Большой желтый конверт, который она получила тем же вечером, нес в себе только конкретные имена и адреса. Речь шла о ребенке – девочке десяти лет, Глиномесовой Маше. Были изложены кое-какие подробности о семье Маши, а также краткие инструкции по работе со связным и поведении в экстремальной ситуации. Больше ничего.
Рита вспомнила слова блондина о том, что девочка является святыней и одновременно частью какого-то эксперимента. Эксперимента, длящегося долгое время… Какого еще эксперимента? Ее не сочли нужным посвящать в детали. Кто такие вообще люди, стоящие за всем этим странным делом? А этот трюк с ожившей куклой… Трюк ли?
Она вспомнила, как полтора года назад на пляже в Майами познакомилась с компанией молодых людей. Они тоже были из Нью-Йорка. Позже в Нью-Йорке они встретились вновь. Как-то в университетском корпусе Рита случайно столкнулась с одной из девиц из компании – Мег. Мег искренне обрадовалась, пригласила ее на вечеринку. Тех ребят уже не было, но зато присутствовало довольно много не менее интересных персон. Кое-кто нюхал кокаин, но только не она. В общем, все было почти что пристойно, Рите понравилось. Когда ее пригласили в следующий раз, она охотно согласилась. Так продолжалось примерно полгода, и Рита настолько привыкла к новому обществу, что ее стало постоянно тянуть туда. Вечеринки в основном происходили в Гринвич-Виллидже, в просторной мастерской, владельцем которой был не то художник, не то скульптор. Рита так и не поняла, на чем он специализируется, поскольку в ней хватало и живописи, и скульптуры. Лица в компании были постоянно одни и те же, новых людей за полгода почти не появилось. Ни с кем особенно не сближаясь, Рита тем не менее была со всеми на короткой ноге. Кроме того, она ощущала, что этих людей связывает, кроме приятного времяпрепровождения, что-то еще.
Однажды Мег (она была подружкой владельца студии), отведя ее в сторону, осторожно сказала:
– У нас сегодня пройдет небольшая церемония, если хочешь – можешь прийти, я договорилась.
– Какая еще церемония?
– Мистический ритуал, – не глядя на нее, ответила Мег. – Кроме тебя, разрешено присутствовать еще одной девушке. Но ты вправе отказаться.
– Ничего непристойного?
– Конечно, нет! Как ты могла подумать такое?! Это очень древний обряд, в нем есть определенная доля чувственности, но это не главное.
– А что?
– Связь с древними знаниями, с языческими культами в честь Праматери-Земли.
Рита была заинтригована и обещала прийти.
– Только запомни, – предостерегла Мег, – ни в коем случае нельзя нарушать ход церемонии, нельзя говорить, издавать возгласы, нельзя покидать помещение до конца церемонии.
Все это казалось довольно подозрительным, и осторожная Рита еще раз поинтересовалась, что же будет происходить и все ли это
Мег заверила ее, что опасаться нечего.
Вечером Рита пришла в студию. Все же она несколько побаивалась, но отбросила недоверие: ведь этих людей она знала уже довольно давно и ничего плохого за ними не замечала.
По верху студии проходило нечто вроде галереи или длинного балкона. Рита и еще одна молоденькая девушка устроились на нем в качестве наблюдателей. Девушку Рита знала. Она тоже часто бывала на устраиваемых в студии вечеринках.
На этот раз студия была затемнена, только в центре были размещены неяркие скрытые светильники, освещающие небольшое ложе, покрытое черным бархатом. Пока внизу было пусто, но вот раздалось заунывное пение, и в помещении кто-то появился. Он приблизился к освещенному кругу, и Рита различила силуэт обнаженной девушки. Та невозмутимо улеглась лицом вниз на черное ложе и застыла. Заиграла тягучая заунывная музыка, в которой Рита узнала донельзя искаженный католический хорал. В студию гуськом, один за другим, входили люди. Они тоже были обнажены, лица в полумраке невозможно было различить, но Рита определила, что это женщины. Они расположились кружком вокруг ложа. Через несколько минут появилось новое действующее лицо – мужчина, Рита хорошо разглядела его мужское естество. На лице незнакомца была металлическая маска, украшенная рогами. Рите стало смешно, но она тут же вспомнила предостережение и сдержала смех.
Ее разбирало любопытство, но в то же время все происходящее, казалось, было позаимствовано из дешевого фильма ужасов. Как и полагается, зарезали черного петуха, его кровью была измазана сначала лежащая на ложе, а потом и остальные. Они проделали еще несколько специфических обрядов черной мессы (Рита уже поняла, что присутствует именно на ней). Закончилось все относительно пристойно, Рита даже была разочарована.
Когда, возвращаясь домой, она вспоминала происшедшее, то не могла четко выразить к нему своего отношения. Она не была религиозной. В Сан-Франциско, когда она была еще маленькая, бабушка несколько раз водила ее в православный храм, запомнившийся своим великолепием и церковным пением. Но и только. Став взрослой, она и вовсе перестала бывать в церкви. А теперь эти сатанисты, как в «Ребенке Розмари». Рита и не предполагала, что такое бывает на самом деле. Конечно, щекочет нервы, но в меру. Скорее смешно. Но есть все-таки в этом что-то притягательное. Она вспомнила мужчину в маске, и мурашки поползли по коже.
На другой день Мег поинтересовалась, понравилась ли ей церемония.
– Собственно говоря, – поправилась она, – нельзя спрашивать об обряде, понравился ли он. Точнее, каково твое отношение к увиденному?
Рита усмехнулась, подыскивая слова.
– Как водка с томатным соком и красным ямайским перцем: обжигает и возбуждает.
– Замечательное определение, – просияла Мег, – ты умница, Рита! Именно такую реакцию я и предвидела!
Рита ждала, что за этим последует. Как она и предполагала, ей предложили присоединиться к обществу слуг темных сил. Подумав некоторое время, она согласилась. Через месяц, в канун Дня Всех Святых, она прошла церемонию посвящения в «братство». И с тех пор стала принимать участие во всех церемониях на правах посвященной.
Тот первый ее шабаш в канун Дня Всех Святых закончился эротической оргией. Нельзя сказать, что Рита отнеслась к этому как к чему-то обычному, но и особого стеснения не испытала. Может быть, в чашу с таинственным напитком посвящения добавили какой-то наркотик?
Больше всего она боялась СПИДа. Но Мег заверила, что поводов для беспокойства нет, к тому же довольно странный обряд принятия ее в ведьмы вроде бы не давал поводов для опасений. И вот уже год она в рядах сатанистов, а ей до сих пор нравятся церемонии и то, что за ними следует. Рите, правда, иногда казалось, что за жутковатыми, но в общем-то декоративными обрядами стоит нечто большее. Но лишь после встречи с блондином она поняла, что игра перестала быть игрой. И таинственное задание, и значительная сумма, переведенная на ее счет для финансирования поездки, – все говорило о том, что творятся нешуточные вещи. А впрочем, почему бы и нет? Жизнь полна неожиданностей. Значительно хуже, когда ничего не происходит. Она давно хотела побывать в России. А что касается задания, то почему бы не выполнить его?