Пригоршня тьмы
Шрифт:
Валитов не возражал. Он уперся жилистыми руками в край багажника и уже было приготовился толкать, как вдруг сзади кто-то накинул ему на шею тонкий ремешок и начал душить. Ринат попытался вырваться, но не получилось. Кроме того человека, который его душил, еще двое крепко держали Рината за руки. Парня мгновенно затолкали в машину, и та резко сорвалась с места.
– Вот ты и попался, Брюс Ли, – насмешливо произнес смуглолицый водитель. – Недолго музыка играла… Ты сжег мой ларек на вокзале?
Ринат молчал.
– Ларьки жечь умеем, а признаваться
– Ничего я не боюсь, – самоуверенно сказал Ринат, – лучше отпустите, а то как бы чего не вышло.
– Да неужели? Или еще один ларек запалишь?
– Может быть…
– Так-так. Да ты прямо террорист. И куда только соответствующие органы смотрят? Ну коли они бездействуют, бедному предпринимателю остается самому о себе позаботиться. Ты сжег товару на два «лимона» да киоск пол-»лимона» стоит. Да Зинку подпалил, в больнице, бедная, лежит… Словом, убытков больше, чем на пять «лимонов». Усекаешь, землячок? С тебя, голубь, пять «лимонов». Заклейте ему глаза пластырем, – скомандовал Дима, – наденьте темные очки. Сейчас мы тебя выгружать будем.
Они ехали еще минут двадцать, и хотя Ринат сперва ориентировался неплохо, но с заклеенными глазами перестал понимать, где они. Машина остановилась, его ввели в какое-то помещение, потом спускались по лестнице, и наконец он вдохнул затхлый воздух подвала. Пластырь с глаз сорвали, выдрав при этом часть бровей, и Ринат, протирая глаза, осмотрелся: он оказался в большом помещении с бетонными стенами и железной дверью, похоже в старом бомбоубежище. Под потолком тускло светила слабенькая лампочка. Посреди стоял большой железный стол, а у стен – несколько старых стульев.
Кроме смуглого парня, уже известного Ринату, в помещении находилось еще четверо человек. Лицо одного из них тоже показалось знакомым. Приглядевшись, он узнал в парне с перевязанной шеей охранника киоска, с которым он дрался. Ринату стало страшно.
Смуглый пододвинул к столу стул и указал на него Ринату.
– Садись, землячок, потолкуем.
Ринат сел.
– Так вот, как я уже сообщал тебе, ущерб от твоих непродуманных действий составил в общей сложности пять миллионов. Ларьки жечь, скажу я тебе, дорогое удовольствие. Но за удовольствие нужно платить. Как, заплатишь?
– Чего вы ко мне привязались, это не я сжег ваш киоск.
– Может, и не ты. А кто?
Пленник промолчал.
– Что, Брюс Ли, испугался? Паренек ты, говорят, крутой, и вот на тебе – труханул.
«Даже кликуху знают», – отметил Ринат.
– Может, и не ты зажег, – продолжал смуглый, – но ведь по твоему приказу? Ну ладно, это детали. Паша, иди сюда, – позвал смуглый, – и вы тоже. – Рината крепко схватили и привязали к стулу. Свободными оставили только руки, которые завернули за спину.
– Давайте, – скомандовал смуглый.
Правую руку Рината положили на стол и крепко прижали к нему. К столу подошел парень с перевязанным горлом, которого называли Пашей. В руках у него был молоток. Парень что есть силы ударил молотком по
– Еще разок, – весело подсказал смуглый. Ринат услышал, как трещат кости. Он закусил губу и старался не смотреть на руку, но видел, что она вся залита кровью, а вместо пальцев висят какие-то бесформенные ошметки.
– И последний раз, – ласково промурлыкал смуглый, – наш русский Бог троицу любит.
От нового удара Ринат едва не потерял сознание. Голова его бессильно упала на грудь.
– Окатите водой, – скомандовал смуглый. Холодная вода на некоторое время прояснила голову. Ринат посмотрел на своего мучителя. На лице того играла слащавая улыбочка. Брюс Ли заскрипел зубами.
– А теперь следующую руку, – сказал смуглый. – Допрос партизана продолжается.
– Не надо, – прошептал Ринат.
– Надо, именно надо. Вот ларек жечь не надо было. В больницу отправлять женщину, у которой трое детей, не надо. Дверь ларька снаружи подпирать не надо! Достоевского читал, «Преступление и наказание»?
Удар по левой руке Ринат ощутил уже в полузабытьи. Было безумно больно, но боль, казалось, находилась где-то вне его сознания.
– Пока достаточно, – приказал смуглый. – Но вопрос о возмещении убытков не снимается. У меня есть два варианта. Первый: через неделю принесешь мне пять «лимонов». Второй: если не будет требуемой суммы, ты вместе со своей бандой поступаешь в мое распоряжение и будешь выполнять все мои команды. В противном случае наши сегодняшние манипуляции – только цветочки. Усек?
Ринат кивнул.
– Сроку на раздумья тебе даем до завтрашнего утра. И упаси тебя твой Аллах делать какие-нибудь глупости. Развяжите его, залепите глаза и выкиньте где-нибудь на пустыре.
Ринат плохо понимал, как вели назад в машину, как куда-то ехали, как потом вышвырнули на пыльную землю. Очнулся он среди бурьяна и некоторое время соображал, где находится. На свои руки он старался не смотреть. Они были похожи на два куска сырой говядины. Кровь немного подсохла и едва сочилась, образовав страшные струпья. Ринат огляделся. Выбросили они его неподалеку от железнодорожной больницы, должно быть специально. Видимо, хотели, чтобы ему скорее оказали помощь. Скрипя зубами и морщась от боли, он поспешил в травматологию.
– Эге, парень! – присвистнул хирург, разглядывая его руки. – Кто-то крепко отделал тебя. Кто?
– Сам травмировался. На руки железный ящик упал.
– Странный ящик. Мне кажется, по твоим пальцам несколько раз ударили молотком или кувалдой. Терпи! Сейчас сделаем обезболивание и будем приводить твои пальчики в норму.
На правой руке у Рината оказалось сломано четыре пальца, на левой – два. Больше часа врач возился с пальцами, вправляя кости. Наконец Ринат с перебинтованными руками был отпущен домой. Но домой не пошел. Несмотря на боль и усталость, его сейчас больше всего интересовало, кто был его мучитель.