Приговор
Шрифт:
Лара молча наблюдала за сумасшедшей пляской Геннадия и Люси. Аркадий заметил что-то. Не сводя с нее цепких, на редкость трезвых глаз, шепнул:
— Не скучай, Ларка. Кто знает, что ждет нашу хевру завтра. Как сказал поэт: «пейте, пойте в юности, бейте жизнь без промаха». Все равно, как говорят, жизнь поломатая. — И невесело усмехнулся.
Лара решительно отвела его руку с протянутой рюмкой:
— Почему поломатая? Я пойду работать. Я буду…
Геннадий
— Вы слышали, братцы, Ларочка захотела трудиться. Брось! Да за таким, как Аркаша, тебе сплошная малина! Опомнись, голубка.
— Умница, Генка, — Люся всплеснула руками.
Галустян брезгливо поморщился, процедил сквозь зубы:
— Паскуда.
И тут же обратился к Арифу.
— Послушай, кассир, выдай из недавних банковских Ларочке небольшую сумму. Ей туговато, как видно.
— Не нужно, — ответила она, как можно спокойней, — мне ничего не нужно. — И громко рассмеялась, желая отвлечь от себя внимание.
— И за что только ты мне нравишься? — пробасил Аркадий, взяв ее за подбородок, прищурился:
— Думаешь, я скотина? Да?
— Возможно, — кивнула Лара и внутренне сжалась, ожидая удара.
Но он не ударил, обнял, грубо поцеловал в губы. Вдруг раздался короткий свист за окном. Галустян вскочил с места, приставил палец к губам:
— Тихо, ребята! Старик явился. Я сейчас вернусь…
Он нырнул в дверь и возвратился минут через пять.
— Хевра, кончай это кино! В субботу грешно много пить. По нашим законам надо трудиться.
Все нехотя поднялись из-за стола.
— Гена, ты проводишь девочек домой и подойдешь к фонтану. Там будешь ждать нас, — деловито распоряжался Аркадий.
— Хорошо.
— А ты, Арифка, и Лара пойдете со мной, прошвырнемся, развеемся. Может, встретим Серго.
Вышли на шоссе. Гена остановил такси, торопливо уселся с девушками. Аркадий, Ариф и Лара чуть позже устроились в другой машине и поехали в город. Около получаса бродили по улицам, пока не встретили у кафе «Наргиз» Серго с Людой.
Лара успела перекинуться с Людой парой фраз, но Аркадий вдруг грубо схватил ее за локоть:
— Ты опять наболтала что-то?
Серго быстро увел Люду.
— Ну ладно. Пошли. Дел непочатый край, — сердито сказал Аркадий. От былой его веселости не осталось и следа. — Не вырвется, — ни к кому не обращаясь, проговорил он. — Не сегодня, так завтра приручу.
У книжного пассажа остановили машину и снова вернулись к Арифу. Ссадили Лару. Галустян тихо сказал:
— Ты там наведи порядок, мы скоро вернемся. Никуда не уходи.
— Ладно.
Нехотя поплелась Лара к знакомому домику.
Разбудил ее Аркадий. Лара вскочила, оправила сбившееся платье. Ариф и Геннадий рассматривали какую-то яркую красивую скатерть. На столе лежал потертый кожаный портфель. Через плечо у Аркадия болтался новенький фотоаппарат. Угрюмо озираясь, он спросил:
— Никого не было здесь?
— Н-нет. Я спала.
— Видел. — Он отвернулся, продолжал: — Барахло толкнем, но не в Баку.
Ариф попросил:
— Оставь скатерть матери. Обрадуется старуха.
— Бери, барахольщик. Мое дело будет сторона, когда наведешь на себя милицию.
— Ерунда. Ничего до самой смерти не будет.
— Лара, собирайся, — бросил Аркадий, — поедем.
— Куда?
— Не кудыкай. В Сочи, на курорт. Бывала там? Теперь-то я по-настоящему богат. — Галустян хвастливо похлопал по кожаному портфелю.
Вдруг Ариф, возившийся в углу, истерически закричал:
— Нож! Нож! Я оставил там нож!
В руке Аркадия блеснула финка.
— У-у, скотина. След для уголовки оставил. Гадина!
Посыпалась ругань. Галустян тяжело уставился на Арифа.
Тот пятился назад, пока не ткнулся спиной в стену. Побелевшие губы его дрожали.
— Аркаша, Аркаша, ты что? — закричал Геннадий, бросаясь между ними.
Галустян отшвырнул Геннадия и снова уставился на Арифа.
— Убью, как собаку. — Аркадий занес руку.
Тогда Лара бросилась вперед, загородила Арифа. Знала — Аркадий не пощадит. Но уже было все равно. Она смотрела ему прямо в лицо, смотрела с вызовом, с ненавистью. Глаза Аркадия вдруг сузились и он, больно схватив ее за шею, поцеловал в губы.
— Нравятся дикие кошки! Так и быть, прощаю этого дурака. Отойди.
За окном кто-то свистнул.
— Ждите! — Аркадий схватил портфель и выбежал из комнаты.
Вернулся он минут через десять-пятнадцать.
— «Старик» выложил за камни и золото — двадцать тысяч. Сделал только два паспорта, мне и тебе, Генка. Бланков не было больше. Только что, прямо в машине, вписал фамилию, год рождения.
— Так кто мы теперь? — Геннадий нервно стучал пальцем по ребру стола.
— Кто? — Аркадий, о чем-то задумался. — Сам прочтешь, — потом повернулся к Арифу, — возьми свою долю и запомни: ты должен исчезнуть. Боюсь, что подгадил ты нам. Бери курс на север. А мы — на юг. Не сработались мы с тобой — не обижайся, — он протянул Арифу пачку денег.